Как будто я никогда не работала в плохую погоду и незнакома с нашим холодильником.
— Не все, конечно, так уж плохо, — продолжает Марино. — Когда отрубается электричество, а в этих краях такое случается, и у тебя нет генератора…
Другими словами, у Филдинга генератора не было.
— Остановка холодильника — большие убытки. Включить обогреватель на полную — значит уничтожить ДНК, и тогда мы не узнаем, от кого он получал эту дрянь. Думаешь, такое возможно? — спрашивает он.
— Не уверена, что…
— Что мы их не идентифицируем. — Марино говорит, не умолкая, как будто все то время, что мы не виделись, он только и делал, что пил кофе. Глаза у него покраснели, взгляд остекленевший. — Думаешь, такое возможно?
— Нет, — отвечаю я. — Не думаю, что такое возможно. Но полагаю, мы все выясним.
— Значит, ты не думаешь, что это без толку.
— Боже, — вздыхает Бентон. — Я бы и без этого прекрасно обошелся. И черт бы тебя побрал с этими пищевыми аналогиями.
— Нам ведь немного и надо, — напоминаю я Марино. Для получения профиля ДНК достаточно трех человеческих клеток. Все будет в порядке, если сохранилось хотя бы несколько.
— Ладно, постараемся. — Марино обращается исключительно ко мне, как будто Бентона здесь и нет вовсе, как будто он сам здесь главный и не нуждается в напоминаниях о моем муже, то ли бывшем, то ли не бывшем фэбээровце. — Я к тому, а что, если б это был твой сын?
— Согласна, идентифицировать нужно всех, а потом и родственников оповестить, — отвечаю я.
— И если подумать как следует, то и с иском в суд обратиться, — рассуждает Марино. — Может, и не стоит никому ничего говорить. Нам ведь важно установить, откуда все пошло. Зачем сообщать семьям? Только банку с червями откроем.
— Полное разглашение, — иронически замечает Бентон, как будто и впрямь знает, что это такое. Потом смотрит на айфон, читает информацию на его экране и добавляет: — Потому что большинство уже, скорее всего, в курсе. Мы исходим из того, что Филдинг изначально договорился оплачивать предлагаемые им услуги авансом. И скрыть тут что-то невозможно.
— Но этого и не будет, — твердо заявляю я. — Мы не станем ничего скрывать. Точка.
— Ну, я так скажу. Думаю, нам действительно пора установить камеры слежения в холодильнике. Не только снаружи, в коридоре и некоторых помещениях. Но и в нем самом. — Марино говорит об этом так, словно всегда считал, что камеры должны стоять и в холодильнике, и даже в самом морозильнике. На самом же деле до сих пор ничего такого он не предлагал. — Вот только будут ли они там работать…
— А почему нет? Снаружи ведь работают, а на улице зимой температура часто пониже, чем в холодильнике. — Бентон пожимает плечами и на Марино почти не смотрит.