По спине ползет холодный пот. Я с тревогой думаю о Бриггсе и предстоящей встрече с ним, а еще беспокоюсь о собаке по кличке Сок. Беспокоюсь обо всем, о чем только можно беспокоиться, потому что не могу думать о том, что предстоит мне увидеть. Но так оно и лучше, и, как бы я ни жаловалась на Марино, он поступил правильно. Я бы не хотела, чтобы тело Филдинга отправили в ЦСЭ, не хотела бы увидеть его в мешке на стальной каталке или на поддоне в морге. Марино хорошо меня знает и прекрасно понимает, что, если решение оставить за мной, я потребую показать Филдинга таким, каким он был, когда умер. Я непременно должна убедиться в том, что сделанные Бриггсом выводы совпадают с моими. Это относится и к причине, и к роду смерти[66].
Подвал каменный, с побеленными стенами, сводчатым потолком и без окон. Народу здесь слишком много, все одеты примерно так же, как и я, в желтые защитные костюмы, на всех каски, на руках — черные резиновые перчатки, на ногах — зеленые сапоги. Лица у некоторых скрыты под защитными щитками и хирургическими масками. Я узнаю троих своих подчиненных из лаборатории ДНК. Они берут мазки с каменного пола, усеянного осколками разбившихся стеклянных пробирок с черными пластиковыми пробками. Неподалеку обогреватель, о котором упоминал Марино, и стальной криогенный морозильник той же марки, что и у нас, — для хранения биологических образцов.
Дверца морозильника распахнута, на полочках ничего нет — кто-то, вероятно Филдинг, разбил содержимое о каменный пол, а потом включил обогреватель. Замечаю на некоторых осколках обрывки ярлычков. Если не считать стекла, пол чистый. Стены покрыты чем-то матовым, вроде грунтовки. Подвал напоминает переделанный в лабораторию погреб винодела — стальная раковина, стальной стол, штативы для пробирок, большие стальные емкости для жидкого азота. Есть еще металлический стол и несколько стульев, один из которых выдвинут, как будто на нем только что сидели. Я смотрю на стул, ищу кровь, но ничего не нахожу.
Стол накрыт белой оберточной бумагой, и на нем лежат ярко-голубые длинные криоперчатки, ампулы, ручки-пятновыводители, длинные пробки, измерительные штанги. Под столом несколько белых картонных ящиков с надписью «криокуб» для алюминиевых контейнеров, используемых при транспортировке биологических образцов. Температура минус 150 в таких контейнерах может сохраняться на протяжении пяти дней. Можно перевозить и замороженную сперму, поэтому второе их название — «семенной танк». Они особенно популярны у заводчиков скота.
Можно только предполагать, что оборудование и материалы для своего нелегального бизнеса Филдинг получал через ЦСЭ, вынося необходимое под покровом ночи мимо бдительной охраны или же указывая в заказах другой адрес получателя. Не исключено, что-то приходило прямиком сюда, в домик на берегу. Пока я складываю кусочки мозаики, сам Филдинг находится рядом, лежит под синей простыней на чистом каменном полу. Под головой у него, насколько можно судить, большая лужа крови. Кровь уже разделяется и свертывается, но процесс разложения замедлился из-за низкой температуры в подвале. Холодно здесь так, что можно видеть парок от собственного дыхания.