Вспыхивает и гаснет фотовспышка. Кто-то широкоплечий в желтом костюме фотографирует угол подвала с установленной желтой треногой. Насколько я могу судить, электрооптическая дальномерная система уже выполнила свою работу, записав координаты каждой мелочи, включая и то, что фотографирует полковник Прюитт, — почерневший участок стены над полом. Поймав мой взгляд, Прюитт опускает камеру. Я подхожу к омерзительному черному пятну и улавливаю запах смерти, тяжелый, едкий, густой запах крови, пролившейся и высыхавшей на протяжении месяцев в этом не знающем солнца, холодном подвале. Я чувствую плесень. Чувствую пыль. Замечаю клочья старого грязного ковра и куски фанеры у дальней стены. Судя по пыли и грязи на белом полу, ковер и фанеру принесли сюда не так уж и давно.
К стене, на высоте моей головы, прикручены якорные скобы, напоминающие те, что используют в подъемниках. Веревки, шприцы для смазки, крепления, тележки, захватные крюки, вертлюг с кольцами на потолке… Оглядывая все это, я понимаю, что Филдинг создал здесь механизм для перемещения тяжелых емкостей с жидким азотом, и в какой-то момент, когда он занялся своим нелегальным бизнесом, вся эта система обратилась против своего создателя.
— Насколько я смог понять, пользовались колуном — отсюда и сила удара, и резаные повреждения, — говорит Прюитт вместо приветствия, как будто наша встреча здесь в порядке вещей, обычное продолжение того, что было в Довере. — По сути, кувалда с одной стороны и что острое, вроде ледоруба, с другой. Плюс длинная рукоять. Лежала под ковром, вместе со спортивной курткой бостонского колледжа, кроссовками и другой одеждой. Предположительно, все принадлежало Уолли Джеймисону. Здесь все этим было накрыто. — Он показывает на ковер и фанеру, и я понимаю, что ими прикрывали место преступления. — Вещи, включая, разумеется, и колун, уже отправили в вашу лабораторию. Вы орудие убийства не видели? — спрашивает он.
— Нет.
— Представляю, что бы я почувствовал, если бы ко мне с таким заявились. Господи. Сразу Лиззи Борден[67] вспоминается. Да еще окровавленные веревки болтаются. — Он указывает на привинченные к стене кольца, почерневшие от старой, давно высохшей крови, и я почти ощущаю запах страха, невообразимого ужаса, который испытал тот футболист, замученный и убитый на Хеллоуин.
— Почему он все это не убрал? — Я задаю первый пришедший в голову вопрос. Подвал выглядит так, как будто в нем и не прибирались после жестокого, садистского убийства Уолли Джеймисона.
— Выбрал путь наименьшего сопротивления. Забросал тряпками и фанерой и махнул рукой. Поэтому здесь столько грязи и прочей дряни. Такое впечатление, что после убийства он даже ничего не помыл. Собрал в кучу и сдвинул к стене — вот и все.