Полежаев мало-помалу смекал. Картинка выходила занятная. Рыбка на сумму, исчис-ляемую в сотнях тысяч долларов, ценилась отправителем намного ниже контейнера с жи-ром. В одном случае все реквизиты налицо и полное доверие Российским железным доро-гам, в другом — никаких документальных следов получателя, но контейнер сопровождается, а сопровождающий явно обеспечивает сохранность груза до станции назначения и передаёт неведомому встречающему из рук в руки подлинник товарной накладной. При таком подхо-де полностью исключается вероятность попадания груза не в те руки.
— А рыбий жир дорогой?
— Не настолько. Слушай дальше. От Уссурийска до границы с Китаем километров пол-ста, по Раздольной чуть больше. По меркам коренных москвичей — пограничная зона. Если верить письму, а не верить, у нас резонов нет, то лагерь находится примерно посерёдке, да-же могу указать где. Не отвлекайся, мы в Уссурийск спешим, а не на погост.
Замечание было заведомо несправедливым, и поэтому Павел воспринял его, как при-вычную разгрузку. Сухов изредка специально выдавал подобные ворчливые фразы, ничего общего с натурой не имеющие, и именуемые им самим " вербальными пассажами во мраке". Что он при этом имел в виду, за все годы совместного общения Павел так и не понял, но терпеливо сносил — у всякого мудреца свои заморочки.
И без всякой паузы:
— А письмо капитану, между прочим, написала та самая бабка-ясновидящая, что тебя прикармливала в Уссурийске и обзывала десницей господней.
Павел приподнял плечи.
— Предположим, о том, что бабка меня, как ты выразился, прикармливала, догадаться было легко по отсутствию аппетита. Пончиками угощала, у-у! А с чего ты взял, будто она письмо…? Смысл? Она ж могла лично капитану рассказать, когда тот братишку разыскивал.
— А вот и нет, — Фёдор многозначительно погрозил пальцем, — и как раз по причине смысла. Ей надо было оставить вещественный след в виде письма, и чтоб письмо это попало в нужные руки.
— Всё равно не указывает. Почему бабка?
— Ты в чутьё веришь?
— В твоё — да.
— Вот и верь, — и по обыкновению без перехода, — знаешь, что такое гектар? Знаю, что знаешь. Вот и скажи: сто метров на сто — это много? Всего ничего, так — полянка в лесу. И в том лесу, куда мы пойдём, таких полянок-делянок много, и растёт на них индийская коноп-ля.
— Вряд ли, апрель на дворе.
— Да, конечно, сейчас там пусто, но семена для посева уже готовы, а это улика. Та-ак, подъезжаем. У поста ГАИ остановись. Нас там встретят.
— Кто?
— Свои. Надо же где-то заночевать. Выходим утром.
Впереди над дорогой разливалось зарево, невидимые по ночному времени облака от-ражали огни города. За поворотом показался освещённый пятачок, на краю которого возвы-шался стеклянный донжон, увенчанный вывеской "ГИБДД" для непонятливых. Подле баш-ни припаркованы две тачки милицейской раскраски и одна партикулярная. Немного по-дальше на площадке теснились фуры дальнобойщиков.