И Дато снова, в который раз, согласно кивнул, поскольку отказ от поездки автоматиче-ски воспринимался бы, как отказ от сотрудничества. Нафиг, нафиг, лучше к сатане в зубы. Терять ведь и вправду нечего, зато приобрести можно чёрт знает, как много. У Иллариона захватывало дух от рисовавшихся перспектив. Однако радужные образы не смогли оконча-тельно застить глаза сидящему внутри, вечно насторожённому зверю и Дато чисто маши-нально отметил одну детальку: стоявший спиной к УАЗику водила-громила, без какого-либо сигнала со стороны хозяина, словно услышав приказ, вернулся за баранку. Интересно, что это: мысленный посыл или японская электроника?
1999 год.
Автомобиль вырулил с привокзальной площади, совсем немного попетлял по улочкам и выскочил к одноэтажной, перекошенной, огородно-запойной окраине, за которой начинался лес. Дорога шла с горушки на горушку, заросшие ельником холмы то закрывали небо, то опускались ниже колёс, а хозяин, между тем, неспешно выкладывал откровение за откровением, и у Дато глаза постепенно вылезали на лоб. Где-то в печёнке созрела мысль: "Для чего он мне всё это рассказывает?"
— Фундаментом нашей Организации является вера. Да, да, вера цементирует крепче любой идеологии. Только вот христианство, иудаизм, буддизм, синтоизм или ислам тут ни при чём, как и прочие признанные конфессии. Концепция нашей религии основывается на Космической целесообразности всего сущего.
"Мог бы как-нибудь попроще выражаться. Я ж всё-таки не из академии вышел, а толь-ко-только с зоны".
— Понять наше учение разумом невозможно, им надо проникнуться, духом воспарить, и оно само себя раскроет. Один лишь миг озарения, и даже самый закоснелый атеист стано-вится адептом нашего учения. В этом наша сила!
"Это, как шкет дури попробует, а потом на всю оставшуюся жизнь, которой и останет-ся-то с херову душу, попадает в кайфоломщики. Тока я лучше помолчу, пускай чешет".
— Конечно, апологеты мировых религий — эти недоумки, утонувшие в море словоблу-дия, нарекут нас сектой. Пусть! Их конфессии тоже некогда начинались с сектантства. При-дёт время…, - Алексей Алексеевич осёкся, видимо сообразив, что впадает в кликушество, — ладно, я о другом хотел сказать: Организация наша тайная, и обо всём, что вы вскоре увиди-те, вы обязаны молчать. Разглашение смертельно опасно для несдержанного на язык. Впро-чем, как я успел заметить, вы, Илларион Константинович, молчун. Похвальнейшее качество, я вам доложу.
Илларион утвердительно кивнул, мол, всё понятно.
— А красиво, — вновь заговорил "барин", указывая подбородком за окно, — ели стеной сомкнулись. Европейские леса хилые, по сравнению с этим богатством. Мы в Азии. Я лично воспринимаю Азию не как географическое понятие, скорее, как особое мироощущение. В прозрачных европейских лесах иголку не спрятать, а в этакой глуши, в этом хвойном масси-ве город запросто затеряется. Кстати, мы уже подъезжаем.