Когда стрелки показали девятнадцать с копейками, заявился первый и единственный посетитель, к тому же незваный — пожилой полковник из кадров.
— Я без приглашения, Сергеич, примешь?
Стол блистал хрусталём и мельхиором. Призывно лыбились коньячные бутылки, пу-зырились прозрачные лафитнички, истекали слезой деликатесы, белели продёрнутые в кольца салфетки. Но пачкать салфетки было некому. Метрдотель с удивлением и беспокойством поглядывал на одиноко сидящего генерала. По его понятиям, от приглашения на застолье к таким людям не отказываются. Где ему было знать, что эффектный генерал уже выбыл из категории "таких людей".
В эти минуты Виктор Сергеевич впервые ощутил боль в груди.
Полковник возник не то, чтобы кстати, однако появилась возможность окатить влагой оцепеневшую душу.
— Давай, Сергеич, примем по штрафной, — предложил кадровик, разливая по фужерам финский "Абсолют".
Он томно выцедил свою долю и, подцепив на вилку пласт бастурмы, пристально уста-вился на духовитый кусок мяса. В рот не положил, видимо, решив, что для первого фужера достаточно лишь кратковременного созерцания закуски, отвёл взгляд от вилки.
— Ждёшь? Не жди. Не придут. Ты же в опале. Неужели ещё не понял?
Старик озвучил то, во что Виктор Сергеевич, глядя на пустые стулья и наблюдая за бе-гущей по циферблату стрелкой, никак не мог, не желал поверить. Его натурально и цинично предали. И не враги, те по определению не предают. Предают друзья.
Вот тут ему вставило. Он почувствовал себя курой-гриль: штырь насквозь от…, про-стите, до самой глотки, а его самого неумолимо вращает в палящем пространстве. Ещё не-много, и из него, как сок из тушки, потечёт бессвязная речь. Обида, гнев, боль, непонимание, горечь вот-вот изольются потоком сумбурных слов. Нет, ребята, не дождётесь! Ещё сохранились: разум, достоинство, гордость и воля. Готовая выплеснуться смесь, под высоким внутренним давлением прекратила бурлить, остыла, выстроила полимерные цепочки, скаталась в смоляной ком и улеглась под сердцем.
— А сам-то, что? — Спросил Виктор, лишь бы не сидеть истуканом.
— А мне насрать! — Полковник наполнил фужеры. — Я сегодня рапорт подал. Пора, брат, на отдых. Домик с огородиком, рыбалка, то, сё — растительное существование. Вот уж не думал, что за несколько лет мощное государево учреждение превратится в крысятник. Нет, я не идеализирую прошлое. Во все времена интриговали и подличали, но, хотя бы, соблюдали внешние приличия. Так что, не жалей — ушёл, и правильно сделал. Ну, будем?
— Давай!
В тот вечер, впервые за много лет, Виктор надрался до зелёных соплей.