Будь это не так, он мог бы и восхититься бескорыстным идеализмом Джона, так же как Джилли Масколл, будь она более уверенной в себе и менее наивной, могла бы увидеть в нем романтическую фигуру вроде Байрона, а не похотливого старца.
Джон перевернулся на другой бок. Он никак не мог найти ответа на вопрос: чем объясняется его собственная вылазка в политику? Если историю творят безликие силы и она не зависит от убеждений и поступков личности, он не только зря тратит время, но затрудняет естественный ход вещей, действуя против собственных интересов. А вот если события более подобны глине, из которой — в рамках возможного для данного материала — личности могут лепить свои творения, тогда он вправе выдвинуть свою кандидатуру в качестве ваятеля будущего родной страны. И разве немногие «избранные», как учит история, — большей частью образованные идеалисты из среднего сословия — в поисках идеала не выступали против собственных материальных интересов? Он подумал об имперских устремлениях Бонапарта, о вере в предназначение человека, вдохновлявшей Мадзини и Гарибальди…
Не казались ли начинания всех этих великих людей поначалу абсурдом? Нетрудно представить себе Генри Масколла этаким венецианским банкиром, выставляющим на посмешище идеи Мадзини, и тем не менее именно идеалы Мадзини в конечном счете объединили Италию. Венеция, некогда господствовавшая в мире благодаря своему торговому могуществу, превратилась после своего заката в часть большой нации. И что она сейчас? Музей, курорт, живущий в ожидании туристов вроде Стриклендов и Масколлов, которые едут восхищаться остатками былого величия. Если таково будущее Англии, вправе ли он тогда осуждать Генри, Мэри и Клэр, этих венецианских банкиров, за пренебрежение историей и донкихотское сражение против заката их цивилизации? Ужели чванство, снобизм, манерность речи, привилегированные частные школы, загородные дома, состязания в стрельбе и верховая охота на лис с гончими — все то, что он ненавидел в нравах английских высших классов, и есть подлинная Англия? А что останется, если это исчезнет? Лондонский Тауэр подобно мосту Ринальто да двухэтажные красные автобусы вместо гондол? Ужели социализм в своем стремлении к справедливости и равенству разрушит то уникальное, что существует в живой культуре, как в свое время Ататюрк во имя прогресса обязал турок носить пиджаки и брюки западного покроя вместо традиционных, свободно ниспадающих одежд и фесок, тем самым превратив величественную нацию, некогда грозу цивилизованного мира, в безликую массу бродяг?