— Пожалуй.
— А главное, я не спорю с такими людьми, потому что они просто этого не заслуживают. Приглядитесь — и увидите, насколько они пусты.
— Тогда чего ради вы ездите на званые обеды? Она пожала плечами.
— Должна же я куда-то выбираться из дому, а это все-таки мой круг. Я попыталась внести разнообразие с помощью Терри, но сами видите, что из этого вышло.
— Но ведь существуют не только выродки из высших классов и пролетариата.
— Да, — произнесла она со своей необыкновенной улыбкой. — Надеюсь, вы познакомите меня с уймой новых, умных, передовых людей. Если вы, конечно, готовы видеть во мне друга, а не просто докучливую девицу, занимающуюся социальным обеспечением. Вы и… как ее зовут, вашу жену? Клэр?
— Вы должны прийти к нам на ужин, — воскликнул Джон, подогретый джином. — Хотя интересных, умных людей, да еще в большом количестве, признаться, не обещаю.
— У вас нет друзей среди лейбористов?
— Есть один, — сказал он.
— И он не передовой, не умный? Джон помялся.
— Нет, почему же, но…
— Но что? Не надо, знаю. Передовой, умный, алкоголик и неряха.
— Более или менее точно.
— Джентльменский набор лейбористских деятелей. У них у всех сальные волосы и перхоть, все как один ходят в нейлоновых сорочках и при галстуке, со значком своей бывшей школы.
— Неужели и я так скверно выгляжу? — спросил Джон.
— Не до такой степени. Пока еще — нет. — Она поднялась и села с ним рядом. — Можно будет над этим поработать, — сказала она и поглядела на ярлычок с обратной стороны его галстука. — «Либертиз»>[36]? Это не годится.
Алкоголь прибавил ему смелости, и ее близость, как и запах ее духов, больше не смущала его. Ее юное лицо со вздернутым носиком вдруг оказалось совсем рядом, а широко раскрытые карие глаза смотрели на него в упор, в них были ирония и независимость.
— Ну-ка. И перхоти еще не набралось.
— Перед выборной конференцией посыплю голову «Редибреком».
— А что это такое?
— Детское питание. Овсяная мука. Глаза ее на мгновение стали серьезными.
— Да, конечно, у вас же дети.
— И еще бриолином намажусь, вот и все дела, — продолжал Джон. Он едва ли заметил перемену в ее настроении.
Она поднялась и пересела на свое место напротив.
— Нет, не надо вам менять внешность. Вы же не реакционный адвокатишка или какой-нибудь жалкий политикан.
— Так кто же я? — Язык у него чуть-чуть заплетался.
— Вы сможете стать государственным мужем.
— Разве это не одно и то же?
— О нет. Для политикана власть — это самоцель. Для государственного мужа — лишь средство к достижению цели, средство для осуществления своего идеала. У вас ведь есть идеал, правда?