— Собирай!
Я набрала полный подол и была благодарна ему. И оставила валериану у его двери.
Я долго избегала приближаться к Карноху — несколько недель.
Но Аласдер сам пришел ко мне. Я думаю, он понял, что я брожу где-то далеко, потому что не нашел меня у хижины. Собирая ягоды на Кошачьем пике, я вся перемазалась соком, а в облике Аласдера играли краски осенних холмов — темно-коричневый, рыжий, золотой. Его веснушки стали ярче за этот месяц, залитый солнцем. Он выглядел уставшим. Я подумала: «Он».
Он пнул камень носком своего брога:[25]
— Тебя долго не было.
Я не ответила.
— Пройдись со мной, — сказал он.
И мы пошли на запад сквозь заросли вереска. Октябрьским вечером, когда гуси летели на юг, а скалы были еще теплыми от летнего солнца, он повел меня на холм Сосок на западной оконечности северной гряды. Следуя за ним, я смотрела на его волосы, на могучие ноги человека, чья жизнь проходит в боях и странствиях по холмам. Когда я вырывалась вперед, то надеялась, что он смотрит вокруг, а не на меня, потому что мои формы, как мне кажется, всегда были весьма далеки от тех, которые нравятся мужчинам. Я думала об этом, пока мы взбирались на Сосок, — о том, как я мала, о том, что он идет сквозь мои запахи — запахи молока и трав, и что у меня в волосах, скорее всего, застряли листья.
Сосок был не таким высоким, как другие холмы в долине. Он вырастал из моря, глядя вниз, на крыши Карноха. Он порос лесом, где жил самый маленький олень, и Аласдер говорил: «Осторожнее», когда переступал через поваленные деревья и продирался сквозь колючки. Я улыбалась, потому что разве не было в моей жизни чего похуже? Разве я не попадала в непроходимые буреломы? Я знала, что такое колючки, и носила их отметины на руках. У меня остались шрамы от порезов о скалы и шипы. Но он все-таки беспокоился обо мне: «Осторожнее».
Вверх — на вольный воздух. Он широко шагал мощными ногами, его плед раскачивался, и я следовала за ним. Я не делала больших шагов. Я очень быстро карабкалась, как зверек, используя все четыре конечности, и мне казалось, что я похожа на Брана или на дикую кошку, которую видела однажды. Иногда он останавливался и дожидался меня. Он не смотрел назад, но ждал — словно знал, что я передвигаюсь медленнее. Видимо, любой человек передвигался медленнее, чем он.
Все выше и выше, а ветер срывался со скал и набрасывался на нас, волнуя травы. Я чувствовала, что под нами раскинулось широкое зеленое пространство, но не смотрела туда, пока не смотрела. Я хотела дождаться момента, когда мы окажемся на самой вершине, там, откуда открывается лучший вид, — он был даром, как и любой вид. Мои волосы трепетали, как крылья птицы, когда я добралась до места, где он остановился. Юбки хлопали на ветру.