Ответ был чрезвычайно интересным: «Он вне пределов компетенции Сюрте и Интерпола».
— Что вы из этого заключили?
— Что это крайне сложное дело, где открывается масса возможностей. Однако после начала нашего с вами разговора я пришел к другому заключению.
— К какому же?
— Что вам следует хорошо заплатить мне, поскольку я должен быть крайне осторожен. Те, что вас ищут, тоже могут оказаться вне пределов компетенции Сюрте и Интерпола.
— Об этом мы еще поговорим. Вы сказали той женщине, что я собираюсь к вам?
— Сказал, что вы будете через четверть часа. Она попросила меня немного подождать у аппарата, сказав, что скоро вернется к телефону. Она явно звонила куда-то еще. Вернулась она с окончательными инструкциями. Вас следовало задержать в моем кабинете, пока к моему секретарю не подойдет человек, который спросит о цюрихском деле. А когда вы выйдете, на вас надо будет указать кивком или жестом. Ошибки быть не должно. Конечно, тот человек явился, а вы, конечно, не пришли, и он вместе с помощником ждал вас около кассовых кабин. Когда вы позвонили и сказали, что летите в Лондон, я вышел из кабинета, чтобы найти этого человека. Моя секретарша указала мне на него, и я ему все про вас сказал. Остальное вы знаете.
— Вам не показалось странным, что меня нужно было опознать?
— Не столько странным, сколько чрезмерным. Карта — это одно дело, телефонные звонки, заочные разговоры, но чтобы так прямо и открыто ввязываться — это уже совсем другое. Я так и сказал той женщине.
— Что она вам на это ответила?
Д’ Амакур прокашлялся:
— Она дала понять, что сторона, которую она представляет, — а ее возможности по сути подтверждались самой картой, — не забудет моей помощи. Видите, я ничего не утаиваю от вас… Похоже, что они не знают, как вы выглядите.
— В банке был человек, который меня видел в Цюрихе.
— Тогда его компаньоны не доверяют тому, что он видел. Или, возможно, тому, что он думает, что видел.
— Почему вы это говорите?
— Одно простое наблюдение, мсье. Женщина настаивала. Поймите, я усиленно возражал против открытого участия. Это не предусматривается картой. Она сказала, что у них нет вашей фотографии. Конечно, очевидная ложь.
— Вы полагаете?
— Разумеется. На всех паспортах есть фотографии. Где это вы видели такого иммиграционного служащего, которого нельзя было бы подкупить или одурачить? Десять секунд в помещении паспортного контроля, снимок с фотографии — все это можно устроить. Нет, они допустили серьезный промах.
— Думаю, да.
— А вы, — продолжал д’Амакур, — только что сказали мне еще кое-что. Да, вы действительно должны мне очень хорошо заплатить.