Мари поднялась и раздавила сигарету в пепельнице. Взяла пистолет и подошла к кровати.
— Вы торопитесь себя обвинить, не так ли?
— Я уважаю факты.
— Тогда, если то, что вы говорите, правда, у меня тоже есть обязанности, верно? Как законопослушный член общества я должна позвонить в цюрихскую полицию и сообщить им, где вы. — Она подняла пистолет.
Борн взглянул на нее.
— Я думал…
— А почему нет? — перебила она. — Вы обреченный человек, который хочет поскорей покончить со всем, да? Вы лежите тут и рассуждаете с такой категоричностью, с такой — извините меня — немалой жалостью к себе, надеясь затронуть мою… как вы это сказали? Ложную благодарность? Что ж, думаю, вам следует понять: я не дура, если бы я хоть на минуту поверила, что вы такой, как говорите, меня бы здесь не было, да и вас тоже. Факты, которые нельзя документально подтвердить, не факты. То, что вы мне предлагаете, не факты, а умозаключения, ваши собственные умозаключения на основе утверждений, сделанных людьми, о которых вам известно, что они негодяи.
— А необъяснимый банковский счет с пятью миллионами? Не забывайте о нем.
— Как я могу забыть? Считается, что я в этом деле собаку съела. Возможно, объяснение окажется не очень для вас приятно, но существует условие, которое придает вашему счету значительную степень законности. Он может быть проверен — вероятно, даже арестован — любым полномочным директором корпорации «что-то-там-71». Едва ли наемный убийца пойдет на это.
— У корпорации может быть название, но нет телефонного номера.
— В телефонном справочнике? Вы и в самом деле наивны. Но вернемся к вам. Так мне вызвать полицию?
— Вы знаете мой ответ. Я не могу остановить вас, но не хочу, чтобы вы это делали.
Мари опустила пистолет.
— Я и не стану. По той же причине, по какой вы этого не хотите. Я верю тому, что они о вас говорили, не больше вашего.
— Тогда чему вы верите?
— Я говорила вам, я не знаю. Знаю только, что семь часов назад была во власти скота, его мерзкий рот, руки шарили по мне… и я понимала, что скоро умру. А потом за мной пришел человек, — который мог сбежать, — но он вернулся за мной, готовый умереть вместо меня. Думаю, я верю ему.
— А если вы ошибаетесь?
— Значит, я совершила ужасную ошибку.
— Спасибо. Где деньги?
— На письменном столе. В паспорте и в бумажнике. Там же имя доктора и расписка за комнату.
— Вы не могли бы дать мне паспорт? Там швейцарская валюта.
— Я знаю. — Мари протянула ему паспорт. — Я заплатила консьержу триста франков за комнату и двести за имя врача. Он оценил свои услуги в четыреста пятьдесят, к которым я добавила сто пятьдесят за участие. Всего я заплатила тысячу сто франков.