Он пошел мне навстречу и протянул руку. Я же почувствовал такое облегчение, что подал ему свою больную правую и постарался не вздрагивать, когда он ее пожал. Догадывается ли он, что я только что провел самые страшные полчаса в своей жизни?
— Заходите, — сказал он. — Я хочу вам кое-что показать.
В задней стене кабинета находилась вторая дверь. Генерал провел меня через нее, и мы оказались в другом, более узком коридоре. Еще несколько ярдов... Снова дверь, за ней лестница... Мы спустились на следующий этаж и пошли по еще одному коридору, пустому и скудно отделанному.
Мы остановились перед гладкой металлической дверью без каких-либо обозначений. Генерал-майор нажал кнопку, дверь открылась. Он вошел первым, пригласив меня следовать за собой.
Я вошел в ярко освещенную квадратную комнату без мебели.
Около стен напротив друг друга стояли два вооруженных охранника, а между ними на прикрепленных к полу табуретках сидели два человека со скованными за спиной руками.
Мое удивление при виде их не шло ни в какое сравнение с их реакцией на мое появление. Один из них плюнул, а другой произнес какую-то фразу, которая, похоже, потрясла даже сотрудников КГБ.
— Это те самые люди? — спросил генерал-майор.
— Да.
Я всмотрелся в лица, которые запомнил с обеда в ресторане «Арагви». В глаза, которые видел на улице Горького и под мостом. В души, отягощенные убийством Ганса Крамера и Малкольма Херрика.
Один, со свисающими усами, казался немного старше. Он приоткрыл губы, сверкая зубами в подобии ухмылки. Даже здесь он источал ожесточенную враждебность.
У другого было туго обтянутое кожей костлявое лицо с большими глубокими глазницами, типичными для фанатиков. Его бровь и щеку пересекал алый шрам, нижняя губа была разбита.
— Который из них убил Херрика? — спросил генерал.
— Тот, что с усами.
— Он сказал, что у него сломано запястье, — сообщил генерал. — Они ждали вылета в аэропорту. Мы нашли их без всяких хлопот. Кстати, они почти не говорят по-английски.
— Кто они такие? — поинтересовался я.
— Журналисты. — Казалось, что он удивлен этим открытием. — Тарик Занетти, — он указал на человека с усами, — и Мехмет Зараи.
Их имена ни о чем мне не говорили. К тому же было очень маловероятно, что именно так их звали от рождения.
— Они жили в одном доме с Херриком, — сказал генералмайор. — Они могли встречаться ежедневно.
— Они из какой-нибудь организации вроде «красных бригад»?
— Мы считаем, что это какая-то новая отколовшаяся группа. Но все же мы успели кое-что выяснить уже во время предварительного допроса. Я послал за вами, как только их доставили сюда. Я сейчас кое-что вам покажу. Когда мы обыскали багаж, который был при них, то нашли вот это. — Он вынул из кармана письмо и дал его мне. Я развернул листок, но он был покрыт машинописным текстом на языке, который я не смог признать даже по виду. Покачав головой, я протянул листок генералу.