- Те, с кем я не хотел бы лежать рядом даже мертвый. Нет, я отщепенец.
- А Динни?
- Это мы будем решать с ней.
Майкл взял шляпу.
- Помни, я всегда буду рад помочь тебе всем, чем могу. Спокойной ночи, дружище.
- Спокойной ночи. Спасибо!
Майкл пришел в себя только на улице. Да, ничего не поделаешь. Уилфрид загнан в угол! Его подвело презрение к условностям. Но национальный характер англичанина не терпит никаких отклонений от нормы; стоит человеку отойти от нее хоть в чем-нибудь, и это будет считаться изменой всему. А что касается этого нелепого сочувствия своему палачу - кто же в это поверит, не зная Уилфрида? Какая трагическая ирония судьбы! Теперь на него ляжет несмываемое клеймо трусости.
"У него, конечно, найдутся защитники, - думал Майкл, - одержимые индивидуалисты, большевики, - но от этого ему не станет легче. Что может быть обиднее поддержки людей, которых ты не понимаешь и которые не понимают тебя? И чем такая поддержка поможет Динни, еще более далекой от этих людей, чем Уилфрид? Ах ты, дьявольщина!"
Мысленно выругавшись, он пересек Бонд-стрит и пошел по Хей-хилл на Беркли-сквер. Если он сегодня же не повидает отца, ночью ему не уснуть.
На Маунт-стрит Блор поил отца и мать особым, бледным грогом, который, как уверяли, нагоняет сон.
- Кэтрин? - спросила леди Монт. - Корь?
- Нет, мне просто надо поговорить с папой.
- Об этом молодом человеке, перешедшем в какую-то другую веру... У меня от него всегда начинались колики, - не боялся молнии, и все такое...
Майкл с изумлением взглянул на нее.
- Ты права, это касается Уилфрида.
- Эм, - сказал сэр Лоренс, - имей в виду, это абсолютно между нами. Ну, что там, Майкл?
- Все правда; он ничего не отрицает и не собирается отрицать. Динни знает.
- Что правда? - спросила леди Монт.
- Он отрекся от веры под страхом смерти, которой ему грозили арабы-фанатики.
- Какая скука!
"Господи, - подумал Майкл, - если бы все отнеслись к этому так!"
- Значит, придется сказать Юлу, что никто ничего опровергать не будет? - нахмурившись, спросил сэр Лоренс.
Майкл кивнул,
- Но если так, дело этим не кончится.
- Конечно, но ему уже все равно.
- Молния! - вдруг произнесла леди Монт.
- Совершенно верно, мама. Он написал об этом стихи, и очень хорошие. Посылает их завтра издателю. Но, папа, заставь хоть Юла и Джека Маскема держать язык за зубами. В конце концов им-то какое дело?
Сэр Лоренс пожал худыми плечами, - в семьдесят два года они были уже не такими прямыми, как раньше.
- В этом деле, Майкл, у нас две задачи, и, насколько я понимаю, их лучше не путать. Первая: как положить конец клубным сплетням. Вторая касается Динни и ее родных. Ты говоришь, что Динни все знает, но родные ее ничего не знают, если не считать нашей семьи, а судя по тому, что Динни ничего не сказала нам, она не скажет и дома. Это нехорошо. И неразумно, продолжал он, не дожидаясь возражений Майкла, - потому что эта история все равно выйдет наружу, и они никогда не простят Дезерту, если он женится на Динни, скрыв от них свой позор. Да и я бы не простил, дело слишком серьезное.