Я кивнул. Владелец лошади засмеялся:
— Счастливая неделя для Финна. Джон Баллертон сказал мне, что Морис будет интервьюировать его в завтрашней вечерней передаче.
— Правда? — спросил Эксминстер. — Постараюсь посмотреть.
И вручил мне новый список. Там значились четыре лошади, на которых мне предстояло скакать в следующую неделю.
— И с этих пор, — предупредил он, — не принимайте никаких предложений, не выяснив сперва, не нужны ли вы мне. Идет?
— Да, сэр, — ответил я, стараясь не слишком показывать ту идиотскую радость, которая переполняла меня. Но он — тертый калач, все понимал и так. В его глазах, кроме понимания, светились дружелюбие и надежда.
Я позвонил Джоан.
— Как насчет того, чтобы пообедать вместе? Я хочу отпраздновать.
— Что именно? — сдержанно спросила она.
— Победу. Новую службу. Примирение со всем миром.
— Похоже, что ты уже отпраздновал.
— Нет. Это удача ударила мне в голову.
Она засмеялась.
— Ну тогда ладно. Где?
— У Хенниберта.
Маленький ресторанчик на улице Сент-Джеймс. Там готовили так, чтобы соответствовать этой аристократической улице. А цены соответствовали тому и другому.
— Хорошо, — согласилась Джоан. — Приехать в золотой карете?
— Именно это я и имел в виду. Я заработал на этой неделе сорок фунтов.
— Ты не достанешь столика.
— Он уже заказан.
— Сдаюсь, — сказала она. — Буду в восемь.
Она приехала на такси — и это было любезностью по отношению ко мне. Обычно она предпочитала ходить пешком. Ее платья я раньше не видел — узкая прямая штуковина, сшитая из жесткого темно-синего материала. При движении, когда на него падал свет, платье слегка мерцало.
Пышные темные волосы Джоан аккуратно загибались сзади на шее. А синеватые, поднимающиеся к вискам штрихи, нарисованные на веках, делали ее глаза глубокими и загадочными.
Пока мы шли через зал, все мужчины оборачивались. А ведь она не была ни хорошенькой, ни необыкновенно привлекательной. И даже одета не так уж. Но она выглядела… Я и сам удивился, найдя это слово — интеллигентно.
Мы ели авокадо под французским соусом и бефстроганов со шпинатом, позднюю клубнику со сливками и еще грибы и бекон, и маринованные сливы. Для меня, долго евшего, как птичка, — это был настоящий пир. Мы не спеша выпили бутылку вина, а потом болтали за кофе как друзья детства.
В результате долгой практики, мне большей частью удавалось скрывать от Джоан свои вовсе не братские чувства. Иначе она начинает ерзать, прятать от меня глаза и быстро находит предлог, чтобы расстаться. И если я хочу наслаждаться обществом Джоан, надо принимать ее условия.
Она искренне обрадовалась, узнав о моей службе у Джеймса Эксминстера. Хотя скачки совершенно не интересовали ее, она прекрасно понимала, что означает такой успех.