Учёный прищуривается, губы чуть растягиваются в улыбке.
— Моё имя Гендак. Я учёный из города Чалем.
— Рада знакомству.
— Прошу простить за то, что с вами обошлись так сурово, — продолжает Гендак. — Произошло недоразумение. Вас не должны были трогать. Но, к сожалению, коллеги забыли о моей просьбе, так им хотелось вас наказать. Как только я узнал, что произошло, сразу за вас вступился.
Извинения звучат неискренне. На самом деле этому человеку меня не жаль. Просто хочет, чтобы я знала — он в случившемся не виноват. Жду, что Гендак скажет дальше.
— Орна, вам известно, за что вас наказали?
— Напала на другого заключённого, — отвечаю я. После долгого молчания разговаривать непривычно, а с распухшими губами — ещё и трудно.
— Нет, не из-за этого. Дело в том, на кого вы напали.
— Что в нём такого особенного?
— Чарн — отличный кузнец. Мало кто из наших пленников умеет ковать оружие. Поэтому он для нас — ценное приобретение, а вы вывели его из строя.
— Рука скоро восстановится, и нескольких оборотов не пройдёт. Скажите спасибо, что я её не сломала.
— Это вы скажите спасибо — себе. Иначе вас наказали бы гораздо более жестоко.
Вглядываюсь в его лицо. Гендак откидывается на спинку кресла, поглаживает усы.
— Вы не слишком хорошо общаетесь с другими заключёнными. Вернее, совсем не общаетесь. Можно узнать почему?
— А вам какое дело?
— Просто любопытно.
Молчу. Нет, такого ответа мне недостаточно.
— Не хотите отвечать?
— Сначала скажите, зачем спрашиваете.
Наступает долгая пауза. Обращаю внимание, что движения Гендака медленные, очень чёткие. Когда молчит, замирает вовсе. Но мысль работает напряжённо. Он соображает, рассчитывает.
— Я всю жизнь посвятил изучению вашего народа, — произносит Гендак. — Ваших людей. Эскаранцев.
— Узнай своего врага и победи его?
— Лучше — примирись с ним, — возражает Гендак.
— Ваш народ не хочет мира, — с горечью произношу я.
— Ваш тоже.
Против этого не возразишь. И клана Каракасса это особенно касается. Долгая война приносит им немалую прибыль, потому она и тянется уже целых семь лет.
Гендак устраивается в кресле поудобнее. Стараясь, чтобы он не заметил, проверяю, крепко ли я привязана, но увы — освободиться своими силами не получится. Жду продолжения.
— Противостояние между нашими народами имеет долгую историю, — начинает тот. — Никто из ныне живущих не помнит времён, когда мы не воевали или не конфликтовали. Дошло до того, что все считают такое положение вещей нормой. Но я с этой точкой зрения не согласен. Считаю, эскаранцы и гурта должны лучше узнать друг друга. Это поможет им жить в мире и согласии.