Черт бы побрал этого скрягу! Хозяйственный магазин на Сенном рынке вполне обеспечен той самой краской, которая так нужна Сыромятникову. Но нет же! Проблема экономии десяти рублей для нашей оперной звезды очень актуальна. А так как сам он за краской не поедет, вот и послал, естественно, меня, добавив, что это очень удобно, поскольку у меня бесплатный проезд в общественном транспорте. Удобно! Ему-то, конечно, удобно… Слава богу, что завтра заканчиваются мои штрафные работы на Леонида Алексеевича, и не придется мне больше видеть его вечно хмурое и озабоченное подсчетами расходов на строительство дачи лицо. Ему, по идее, радоваться надо, ведь рабочая сила в нашем лице ему досталась бесплатно. Правда, Леонид Алексеевич с самым серьезным видом заверил нас, что отблагодарит каждого лично от себя ценным подарком. Что ж, и на том спасибо. Но вот терпеть его скряжничество мне не хотелось ни за какие подарки.
Но где же все-таки этот указатель? Я остановился и повертел головой. Вроде бы все верно, улица Старорусская — именно ее и упоминал в своих пространных объяснениях Сыромятников. Однако объяснял он так, что мне никак не удавалось обнаружить искомый магазин.
Отчаявшись, я все-таки обратился к одному из прохожих, который, в отличие от оперной звезды, очень просто и доходчиво объяснил мне, где находится магазин. Искренне поблагодарив его, я отправился в указанном направлении и уже через пять минут приобрел три банки краски… дешевле, чем это можно было сделать на Сенном рынке. После этого я вновь отправился на остановку, после чего битый час трясся в старом «пазике», который и отвез меня на дачу к лирическому тенору, думая, что старый скопидом наверняка уже там лопается от злости, досадуя на мое долгое отсутствие. Ну и пусть понервничает, в конце концов, я к нему не нанимался. Да и вообще, завтра расстанусь с ним, надеюсь, навсегда.
Честно признаюсь — это было далеко не лучшее воскресенье в моей жизни. Ситуация усугублялась еще и тем, что на сей раз Сыромятников лично присутствовал на даче и, по мнению как моему, так и остальных, только мешал. Он абсолютно во все совал свой нос, постоянно делал какие-то лишенные логики замечания и был всем недоволен. В этом смысле он составлял великолепный тандем подполковнику Герасимову. Освободился я еще позже, чем вчера, и радовала меня только одна мысль — что больше мне не придется исполнять для Сыромятникова роль бесправного раба.
На следующее утро я, несмотря на пасмурность за окном, поднялся в бодром настроении. Оно в первую очередь было обусловлено тем, что мне не нужно сегодня тащиться на мрачную и унылую стройку, которая должна была завершиться возведением дачи господина Сыромятникова. И сама вытянутая, озабоченная проблемами затрат физиономия лирического тенора больше не будет передо мной маячить. Хватит, поработали, у меня ведь и свои дела есть. Подполковник Герасимов, он ведь что? К Сыромятникову езжай, а потом будет предъявлять — что нового сделал по делу Скоробогатова? И можно до хрипоты доказывать, что работал на строительстве дачи по его же распоряжению — бесполезно! Подполковнику ничего не докажешь, все равно будешь виноват.