У Сесили возникала мысль поднять шум, но она отдавала себе отчет, что с этого человека — она больше не могла думать о Брайтоне как о своем дядюшке — станется выстрелить в любого, кто попытается ему помешать. Поэтому бесстрашная Амазонка без единого звука позволила провести ее внутрь через черный ход.
Увидеть Египетский клуб при свете дня — не об этом ли она мечтала столько лет! Тем не менее, сейчас Сесили испытывала в лучшем случае смешанные чувства. Теперь вся ее любовь к этому клубу была связана с ночью, проведенной здесь с Лукасом. Брайтон повел ее по тому самому коридору, по которому они с Лукасом проходили тогда при свете единственной свечи. Сесили шла и думала о том, как много всего у них с Лукасом было после той ночи. Она молилась, чтобы, если ей суждено умереть, Лукас не поверил той записке, которую Брайтон заставил ее написать и оставил в Херстон-Хаусе.
— Проходи сюда, — приказал похититель и привел Сесили в ту самую комнату, где они с Лукасом сидели взаперти. — Узнаешь это место?
— Так это были вы! — воскликнула Сесили.
Как она раньше ни о чем не догадывалась?
Брайтон кивнул:
— Да, верно. Я подумал, что, если ты выйдешь замуж за молодого героя войны, он не даст тебе возможности болтаться у меня под ногами. Разве ты не довольна? В конце концов, Уинтерсон красивый мужчина, даже если и не так умен, как красив. Бьюсь об заклад, он не давал тебе скучать в постели, не так ли?
От его скабрезного тона Сесили снова испытала приступ тошноты. Брайтон правильно истолковал ее отвращение.
— О, не притворяйся такой скромницей, дорогая. Если ты хоть немного похожа на свою мать, хорошая случка тебе нравится. Да и в любом случае тебе больше не надо об этом волноваться. Когда я с тобой закончу, ты будешь спать глубоким сном со своими любимыми египтянами. К сожалению, в отличие от них ты начнешь свое путешествие в загробный мир так же, как твой дорогой деверь.
Сесили окинула взглядом комнату и заметила, что на столе приготовлены инструменты и материалы, которые требуются, чтобы начать процесс мумификации. Когда она поняла, что это значит, ее охватил ужас.
— Вы… вы… не можете это сделать! — пробормотала она, заикаясь.
Она вспомнила искаженное лицо Уильяма Далтона и руки с выставленными вперед ладонями, как если бы он, умирая, упирался ими в крышку саркофага.
— Боюсь, что могу, дорогая моя. — Сэр Джеффри закрыл дверь комнаты. — Вот что бывает с теми, кто пытается мне помешать. Даже твоя дорогая мамочка, хотя она и была красавицей, совершила такую же ошибку. Ты довольна, что я тебя тогда не тронул? Да, я человек суровый, но убийство ребенка — на это даже мне трудно пойти.