– Вперед, тварь, бегом!
Согнувшись, с заломленными назад руками, судорожно перебирая босыми ногами, стремлюсь к не очень далекому прямоугольнику выхода. Мы в подземелье?..
– Ступеньки!
Раздраженный окрик поступил вовремя – запнувшись, чуть не сверзился лицом вниз, на выщербленные и покрытые мусором ступеньки. Ручища придержала за плечо, потом под лопатку больно ткнул автоматный ствол:
– Вперед!
По глазам ударил солнечный свет. Лето?!
Этого не может быть, но вокруг действительно стоит жаркое лето. Обжигающий, покрытый серым песком асфальт под ногами, горячий, подсушивающий выступивший пот воздух, внезапно навалившаяся жажда…
На глаза попадается пробившаяся сквозь трещину в старом разбитом асфальте, серая от пыли, пожухшая трава.
Почти такая же серая, как… Цвет моих нереально грязных босых ног окончательно добил попытку сознания что-либо понять, оставив лишь возможность получать все новые впечатления.
Выпихнувший меня из подземелья солдат остался где-то позади, теперь вперед гнали стоящие редкой цепью его товарищи:
– Бегом! Бегом, животные!
Только бы не упасть!
Попавший под стопу камешек заставил запрыгать на одной ноге, но я удержал равновесие, одновременно умудрившись глянуть вокруг.
– Мордой вниз! Вниз, тварь!
Удар прикладом заставил согнуться, но увиденное продолжало стоять перед глазами. Это улица города. Города, пережившего апокалипсис.
Грязные, с заколоченными рассохшейся фанерой и просто выбитыми окнами кирпичные четырехэтажные хрущевки. Вид совершенно нежилой, кое-где обвалились козырьки и балконы, торчат ржавые прутья арматуры. Из окон выставлены накренившиеся, проеденные ржавчиной трубы, живо напомнившие об известных из книг печках-буржуйках. У обочин разбитой дороги, на растрескавшемся тротуаре кучи полностью разложившегося мусора – невозможно сказать, что это было раньше. Тут бушевали пожары – дом впереди выгорел полностью, до строительного скелета, выцветшие языки копоти пятнают стены над оконными проемами. За ним сплошные развалины – там сложилась панельная многоэтажка.
Редкие уцелевшие деревья разрослись неимоверно, погибшие завалились на тротуар. Под толстенным стволом упавшего пирамидального тополя смятые ржавые остатки старой легковушки на спущенных, вросших в асфальт колесах.
А перед капотом из битого кирпича выступает гребенка выбеленных временем костей, словно прутья гнутой решетки. И они великоваты для грудной клетки собаки. С ужасом понимаю – это кости человека.
Буквально через секунды, увидев небрежно сваленные в кучу, изрешеченные пулями, окровавленные трупы мужчин и женщин, понимаю – костей скоро добавится.