Мардж растерялась.
— Почему? — шепотом спросила она. — Почему, скажи, ради бога?
— Собирай свои манатки, — повторил он, сделал шаг в сторону и направил пистолет на Эдди Писа.
— Посмотри, что ты с ним сделал, — сказал Эдди. — Посмотри на него.
Смертельно бледная Джоди раскачивалась, стоя на коленях около лежащего мужа.
— Ты слишком возомнил о себе, Эдди, — сказал Хикс. — Мелковат, чтобы понять шутку.
— Нет, ты не прав, — ответил Эдди. — Я все прекрасно понял.
— Мне понравилось, как ты посмотрел, когда я ему вколол.
— А мне — как он посмотрел, — ответил Эдди.
— Что думаешь делать, шустрила?
Эдди покачал головой:
— Не знаю, Рэймонд.
— Ты все понял, приятель, да? Это было неприемлемо.
Эдди слабо улыбнулся и пожал плечами:
— Что я могу сказать, Рэймонд?
Мардж кончила собираться и взглянула на лежащего Джеральда. У того на губах выступила то ли пена, то ли какая-то слизь.
— Неужели никто не попытается?..
— Давай пошевеливайся! — оборвал ее Хикс.
Джоди по-прежнему стояла на коленях возле мужа и раскачивалась, давясь воздухом. Она взглянула на них удолбанными, расширенными от ужаса глазами и попыталась встать.
— Есть здесь соль? — спросила Мардж.
— Не сегодня, — ответил Эдди.
Она попыталась было броситься к двери, но Эдди легко ее поймал и оттащил назад.
Хикс, не глядя по сторонам, шел к «лендроверу». Мардж шла следом с охапкой поспешно собранных вещей. В окне конторы виднелся сидевший на своем месте футболист, и ей показалось, что он должен был слышать их шаги, — но они прошли мимо, и он даже не поднял головы от того, что он там читал. За домик они заплатили заранее.
Когда они забрались в «лендровер», дверь их бунгало распахнулась и на секунду в проеме возникла рвущаяся наружу Джоди. Но тут же Эдди втащил ее назад и захлопнул дверь.
— Долгая ночь будет у Эдди Писа, — сказал Хикс, когда они выехали на шоссе.
Лицо его было таким же бескровным, как и руки. Он вел машину, и его глаза обшаривали ночь за окном, словно со дна морского — толщу воды.
Мардж опять плакала.
— Мне не по силам выносить такое, — пожаловалась она. — Для меня это слишком.
— Ты держишься молодцом.
По приморскому шоссе они проехали Санта-Монику и Венис с его пассажами.
— Все-таки почему Джеральд?
— Потому что он марсианин. Они все — марсиане.
— А ты кто тогда?
— Я христианин и американец, который сражался за честь своей страны. И не позволю, чтобы марсиане поимели меня.
— Господи, — сказала Мардж, стараясь совладать со своим дрожащим голосом, — ты убил человека!
— Возможно.
— Он ведь просто ничтожество, которому втемяшилась дурацкая идея, — она заглянула в беспощадные глаза, стараясь увидеть в них его прежнего. — Такой же, как мы.