— Подловил-таки, — сказал Смитти.
Данскин вздохнул.
Когда они встали, он ударил Смитти кулаком в зубы — мгновенным хуком справа, вложив в удар весь вес своей туши. Смитти даже не успел уклониться. От удара он отлетел назад и ударился спиной о стену. Он потрогал губы, сплюнул кровь и побрел в ванную. Данскин флегматично пошел за ним.
— Безмозглый ублюдок, надоели мне эти арестантские шахматы. Научись сначала играть.
Он повернулся к Конверсу, который наливал себе очередную порцию бакарди.
— Ненавижу такие шахматы, — объяснил он. — Ненавижу, как играют тюремные пташки. Видит только на ход вперед, ни соображения, ничего. Прямо как дите малое. — Он поджал губы, потом сказал резко и громко, так чтобы Смитти в ванной слышал: — Расчирикался, что твоя птичка! «А я вот так пойду! А я вот этак пойду!» С тобой играть, так сам дураком станешь.
Смитти вышел из ванной, прижимая полотенце к губам, и сел на кровать.
— Ты мне чертов мост расшатал.
— Вот невезуха-то! Почему бы тебе хотя бы раз в жизни не почитать какую-нибудь книжку по шахматам?
— Другие дерутся, когда проигрывают, — еле ворочая языком, проговорил Смитти. — Хренов Данскин — выигрывает, да еще бьет.
Данскин, пожав плечами, лег рядом со Смитти и раскрыл дорожный атлас государственных заповедников.
— Как по-твоему, где я научился играть? — спросил Смитти. — В тюряге и научился. И я в этом не виноват. — Он посмотрел на окровавленное полотенце. — К чертовой матери, больше в шахматы с тобой не играю!
Данскин оглянулся на Конверса:
— В шахматы играешь?
— Слаб я в шахматах, — ответил Конверс.
Данскин засмеялся.
— Ишь ты, слаб он, — сказал Данскин Смитти.
— Наверно, у меня склад ума не такой, не подходит для шахмат.
— Странно, — сказал Данскин. — Ведь ты же не глуп, да?
— Не глуп, — согласился Конверс.
Он заснул, сидя в кресле.
Проснулся он с ощущением, что проспал несколько часов. Кажется, прежде шторы на окнах освещало солнце, теперь же солнца не было. Голова трещала, хотелось пить; он лежал на полу.
Он попытался встать, но не смог. Повернул голову и увидел на лодыжках браслеты.
Горела одна из маленьких настольных ламп. Возле нее в светлом деревянном кресле сидел Смитти и беззвучно хихикал, глядя на него. Данскин, укрыв голову подушкой, лежал на кровати.
— Далеко собрался? — весело спросил Смитти.
— Хотел попить.
— Давай, иди попей.
— Ради бога, — сказал Конверс, — я же согласился поехать с вами. К чему эти штучки? Это совершенно лишнее.
— Если хочешь пить, иди пей. Я тебя не держу.
Конверс умудрился подняться на ноги и кое-как попрыгал в ванную.