— Так я разбужу всю округу.
— Насрать на всю округу, — ответил Смитти.
Конверс напился и ополоснул под краном лицо. Чтобы не упасть, он держался за раковину. Закончив, попрыгал обратно, в кресло в противоположном от Смитти конце комнаты.
На тонкой руке Смитти виднелся красный след от жгута; внутренняя сторона локтевого сгиба была черно-синей. Потемневшие глаза смотрели умиротворенно.
— Ты из Нью-Йорка? — спросил Смитти.
— Да, — ответил Конверс.
— Знаешь Йорквиль?
— Знаю.
— А «Клейвен» знаешь?
Конверс хорошо знал «Клейвен». Это был бар на Второй авеню, в котором он брал выпивку, будучи несовершеннолетним. В 1955 году на День святого Патрика его там поколотили, и там же он пытался закадрить Агнес Комерфорд, студентку, подрабатывавшую медсестрой в больнице Леннокс-Хилл. Ему стоило немалых усилий убраться от «Клейвена» как можно дальше, во всех смыслах.
— Нет, не знаю, — ответил он.
Как отвратительно было сознавать, что его держит в плену в каком-то калифорнийском мотеле завсегдатай «Клейвена».
— Я, между прочим, тоже был во Вьетнаме, — сказал Смитти. — Досталось мне там.
— Что произошло?
— Наступил на отравленный бамбуковый кол. Спросишь, больно было? Просто жуть! Зато комиссовали.
— Это хорошо, — сказал Конверс.
Смитти посмотрел через плечо на кровать и с удовольствием прислушался к астматическому дыханию Данскина.
— Скажи, голова-парень, да?
Конверс пробормотал что-то нечленораздельное.
— Знаешь, какой у него ай-кью? Сто семьдесят! Просто гений.
— Меня это не удивляет, — сказал Конверс.
— Едешь с парнем, приемник играет какую-нибудь классику, и он говорит — это, мол, Моцарт. Это Бетховен. И какой ему с того прок?
— Как же вы познакомились?
— Через Антейла. Он свел нас.
— Антейл — это голова.
— Да просто сукин кот, — сказал Смитти. — Заначил кучу бабла, построил красивый дом, девочки к нему так и шастают. Говорят, система не работает, приятель, — только Антейлу не протрепись, засмеет.
— Он вам платит?
— Думаешь, я здесь за так? За красивые глаза? — Он самодовольно вздернул голову. — После этого дела я запросто устроюсь на службу в агентство.
— Разве у тебя нет судимости?
— Это ни черта не значит. Если Антейл говорит, что возьмут, значит возьмут. Вот было бы здорово.
— Ты мог бы стать вторым Антейлом.
— Ну ты загнул.
— А Данскин? Он тоже хочет служить в агентстве?
Смитти опять оглянулся на кровать и понизил голос:
— Он животное, парень, психопат. Такой тип не может работать с людьми.
Конверс задумчиво кивнул и опять съехал на пол, чтобы поспать. Минуту спустя он услышал тихие шаги Смитти. Открыл глаза и повернулся на бок.