Через час после восхода солнца они свернули к закусочной с черными шторами на окнах и тремя пыльными колонками перед ней. Конверс остановился и посигналил. Минуту-другую спустя появился старик с кобурой на поясе, залил им бак, а потом смотрел, как Конверс запускает двигатель, замыкая провода стартера.
— Здесь все совсем другое, — сказал Конверс, когда они вновь выехали на дорогу. — И не подумаешь, что совсем рядом может быть такое место, ну, откуда мы уехали.
Мардж вытерла нос уголком покрывала, в которое она куталась.
— Тебе хреново? — спросил Конверс.
— Не знаю.
— Ну, — сказал он, — тогда, значит, не совсем хреново.
Он настолько устал, что едва держал руки на руле.
Чтобы не заснуть, он продолжал говорить.
— Можно попробовать на юг, — сказал он, — тут до границы рукой подать.
Но за границу путь им был заказан. Если свернуть с дороги и ехать дальше по плоскогорью, они заблудятся в пустыне, на юге же, в пограничной зоне, мексиканцы потребуют предъявить документы на машину и везде налепят стикеров.
— Можно и на восток, — сказал он.
Но это направление годилось лишь на крайний случай — полтора дня по засушливой песчаной равнине.
— Есть у нас кто знакомый в Сан-Диего? — спросил он.
— У меня нет.
— Сан-Диего… эта идея мне нравится. Если доедем.
— Он ждет, что мы его подберем.
Конверс был уверен, что нет никаких солончаком, никакого железнодорожного полотна, которое пересекало бы шоссе. Это ясное, свежее раннее утро заставило его размечтаться о другой реальности, в которой нет мест подобным углам.
— Почему всякое дерьмо валится на мою голову? — спросил он Мардж. — Нравится мне это, что ли?
— Ты справляешься.
— Справляюсь? — разозлился он. — Как я ненавижу такие разговоры, ты бы знала.
— Извини, — сказала Мардж.
— Когда бомба упала на Хиросиму, мой отец работал в «Двадцать одном»[111]. — (Мардж передернуло, и она от вернулась к окну. Она уже не раз это слышала.) — Когда он пришел домой, то спрятал от меня газеты. Никогда не говорил мне об этом. Берег меня.
— Какой заботливый, — сказала Мардж.
— Да, заботливый. И очень впечатлительный. Он не видел, как горящая деревня освещает затерянную вьетнамскую долину, не видел атаки штурмовиков на бреющем. Как и его отец. Он и не представлял, что возможно подобное.
— Повезло ему, что вовремя умер, — заметила Мардж.
— Говорят, мир катится к концу. Потому, мол, и такая всюду жопа.
— Мечтать не вредно, — сказала Мардж. — Мир просуществует еще миллион лет.
Услышав о миллионе лет, Конверс едва не заснул за рулем. Он вовремя спохватился и удержал машину на дороге.