— Полотенца пачкаю — подумать только! Просто сатанинское отродье, Джонни! Сатанинское отродье!
Конверс бросил взгляд на бородача и вздрогнул, узнав его; сомнений не было — преследователь из «Мейси». Вид, с каким тот смотрел на мать, уписывавшую хрен, показался ему особенно неприятным.
Второй был совсем молодым и светловолосым. Когда Конверс взглянул на него, блондин выпятил подбородок и оскалился в неком подобии улыбки. Конверсу показалось, что он услышал, как кто-то из них сказал: «…слишком стара, чтобы ее трахать».
— Девчонка заодно с Ходжесом, — сказала мать. — Я слышала сквозь телевизор, как они делают всякие гадости.
Метрдотель подошел к двоим за соседним столиком и стал говорить, что они не могут здесь сидеть просто так, ничего не заказывая. Те не обращали на него никакого внимания.
Наконец Конверс обернулся и открыто посмотрел на них. Сначала он старался смотреть равнодушно, потом нахмурился. Так они долго не сводили глаз друг с друга, в конце концов парни встали и ушли, словно только затем и приходили, чтобы поглядеть на него.
Смотря им вслед, Конверс чувствовал, что равнодушия ему изобразить не удалось. Ему казалось, что в тот момент, когда скрестились их взгляды, некая нить крепко связала их и что им еще предстоит разговор, которому он будет не рад.
* * *
По телевизору шел старый фильм «Только у ангелов есть крылья»[62]. Черно-белый. Конверсу только что сделали укол, что-то впрыснули; выступившая кровь струйкой стекала по руке. Следы крови напоминали ему кое-что. Его заставили раздеться, как во врачебном кабинете. Звук в телевизоре был включен на полную мощность.
— Ну, голышок, — спросил бородатый, которого звали Данскин, — где ты это прячешь?
— Что прячу?
— «Что прячу?» — передразнил бородатый и ухватил Конверса за щеку.
Из ванной комнаты вышел Смитти. Вода в душе продолжала литься.
— Что он сказал?
— Он сказал: «Что прячу?»
— Ай-яй-яй! — протянул Смитти, подражая жеманной дамочке.
Он несильно ударил Конверса по лицу жестким девичьим кулачком. Ударил словно в шутку, но для разбитого лица — ощутимо.
Конверс стоял на коленях. Чувствовал он себя отвратительно. Он тяжело дышал и обливался потом.
— Вода чуть теплая, — пожаловался Смитти; Данскин покачал головой.
— Где я?
Конверс чувствовал, что плывет. Что ему вкололи? Придя в себя, он увидел перед собой экран телевизора. Он знал, что там происходит, — этот фильм он видел. Перетрусивший усач пытается выпрыгнуть из поврежденного самолета, воспользовавшись единственным парашютом.
Данскин тоже смотрел на экран.
— Не уверен когда, — сказал он Конверсу, — сигай с борта.