Ничего удивительного, что Глубоководный Ужас так озлился на Серую Землю. Всякий бы озлился. Хорошо хоть не сам пока что явился ослушников топить, а прислужников своих послал. Хотя тоже боязно, конечно.
Вот балеарги не боятся, сразу видно. Что им, мокроногим, — они-то Ктулху испокон веку за Врага почитают, всю жизнь с его священными спрутами насмерть бьются. Молодцы, ить.
Все время похода балеарги являли образец дисциплины. Слаженные колонны альфардов, каждая движется ровно, чисто, строй никто не ломает. Порядок совсем армейский — все по команде, ничего по своему усмотрению.
Даже когда повелитель Асанте велел флоту стать на якоря, замереть недвижимо, балеарги вначале дождались, пока приказ не повторит их собственный адмирал. Их сходка была совсем рядом с «Черным Орлом», так что Дато слышал, как старый-престарый балеарг просвистел на эйстском: «Приютимся здесь, братья, во имя Семерых!» Языком этих мокроногих Дато владел свободно, как и почти всякий моряк Серой Земли.
Не успел еще матрос надкусить первую галету, как заметил, что балеарг начал подниматься с корточек. Вначале Дато решил, что тот проголодался — поди с самой ночи постится! — хотел отломить кусок, предложить ему, но одноглазый рыболюд даже не глянул на моряцкий харч. Алевтин Ингмол Эек замер у самого борта, вперив взор в горизонт. Его жабры часто захлопали, спутанная бахрома на голове явственно зашевелилась.
— Они приближаются, — гортанно произнес балеарг.
— Откуда знаешь? — нахмурился Дато.
— Чувствую. Воздух… его вкус изменился…
— Запах, может?..
— Вкус.
Дато ни на миг не усомнился, что эйст что-то такое почуял. Забыв об ужине, матрос хотел было бежать на шканцы, докладывать… но нужды в этом не оказалось. Крохотная капитанша уже семенила на бак сама — видно, тоже почуяла недоброе. Пускай плащ у Мардагры Пираньи только фиолетовый, в ветрах и течениях эта пигалица понимает вдвое боле, чем нормальные девки — в нарядах да румянах. Как говорится, на палубе родилась, компасом вместо цацки игралась.
— Как тя звать, гречка? — пискливо спросила Мардагра, едва взглянув на заробевшего матроса.
— Дато, повелительница! — гаркнул тот что есть мочи, делая глупое лицо.
— Видишь их, Дато?
— Никак нет, повелительница! Никого пока не вижу!
— Я тоже не вижу… — протянула колдунья, хищно раздувая ноздри. — Глазами не вижу… Но запах… запах уже слышу…
— Вкус, — сухо поправил балеарг. — Это вкус крови и слизи. В воздухе он еще слаб, но в воде… Слышите ли голоса моих братьев?
Дато и впрямь услышал перекликания эйстов. Тончайшие посвисты, почти неразличимые неловким человечьим ухом, они доносились из воды и звучали одним и тем же словом — жутким, пугающим словом.