Через полчаса они уже снова садились в самолет. Ванесса обдумывала увиденное за день, Креол равнодушно зевал. Он уже и думать забыл о стычке с демоном.
— Удачно вам долететь, яшмовые господа, — поклонился Да Сян Чжан.
— Вы с нами не летите? — спросила Ванесса.
— Нет, у меня здесь еще дела. Когда вы снова будете на связи?
— Не могу сказать даже приблизительно.
— Жаль. Но когда это произойдет…
— …Вы будете первым, кому мы об этом сообщим, — лучезарно улыбнулась Ванесса, взбегая по трапу. — Мы должны что-нибудь подписать?
— Подписать?.. — не понял Да Сян Чжан.
— Ну да… какую-нибудь бумагу о неразглашении… не должны?..
— Нет, в этом нет нужды, — спокойно ответил Да Сян Чжан.
— И вы что, не боитесь, что мы кому-нибудь расскажем… обо всем этом?
— Рассказывайте кому хотите. Можете заодно рассказать и о том, что ваш муж — чародей из Древнего Шумера, проспавший пять тысяч лет в хрустальном гробу.
— В каменном.
— Безусловно, это в корне меняет дело.
Рядовой Каро стоял навытяжку, глядя перед собой остекленелым взглядом. Он стоял так уже два часа и простоит еще ровно столько же — до прихода смены. Сегодня ему выпала худшая вахта из всех — полуночная. «Час Вампира». Нет хуже, чем стоять это время в карауле, бороться с зевотой и ловить из потемок редкие звуки.
Нельзя даже пошевелиться толком, хотя его все равно никто не видит. Разрешается только справить нужду, если приспичит, — но отлучаться с поста запрещено, поэтому рядом стоит ящик с песком. Их всегда ставят для ночных стражников. Дневным не позволено даже этого — приходится терпеть.
Каро уже четыре года служит в дворцовой страже. Это великая честь — охранять Промонцери Царука, великую Цитадель Власти. Каро начинал службу еще в той, старой Промонцери Царука, которую два с половиной года назад разрушил владыка Нъярлатхотеп… нет, просто Нъярлатхотеп. Нельзя называть его владыкой даже в мыслях.
Хотя очень сложно избавиться от мыслей, которые в тебя вдалбливали на протяжении всей жизни. Каро было всего девятнадцать, когда в Серой Земле все пошло кувырком, когда сменилось правительство… сменилась официальная религия…
Его отец до сих пор втайне кладет требы Древним, а мать из-за этого трясется в ужасе и ждет, что не сегодня завтра дверь выбьют серебряные сапоги паладинов. Дядя Дирени смеется над ее страхами — он-то повидал паладинов в деле, когда воевал в Ларии. Домой дядюшка вернулся в чине капрала, с медалью, но без руки. К счастью, он попал под программу помощи инвалидам войны и руку ему вновь отрастили. Сам Торай Жизнь уделил несколько минут отставному капралу.