— И что?! — воскликнул нетерпеливо Будимиров. И Григорий впился взглядом в Ярикина.
— Тот, кто выбросил старика, видел: женщина с длинными волосами едва шла, опустив голову. Когда я забил тревогу, было уже поздно. И она, и старик исчезли. Я прилетел к вам.
— Так, может, она жива? Старик остановил самоубийство?! Она обязательно захочет помочь ему! Я отпущу её домой. Я построю ей школу. Пусть живёт как хочет. Какого чёрта ты молчишь? — Григорий не сводит глаз с Ярикина. — Куда они делись? Ты нашёл их? — нетерпеливо спрашивал Будимиров.
— Я перешерстил весь город… — Ярикин развёл руками.
Прежде всего запах — мочи, пота, крови. Сырость.
Ступенек оказалось одиннадцать.
Зыбкий колеблющийся огонь свечи. В его причудливых изломах — испуганные лица детей и взрослых. Магдалина переводит взгляд с одного на другое, но разглядеть не может — слишком скуден свет.
— Ты принесла поесть? — тонкий детский голос.
В эту минуту старик тяжело опустился на землю рядом.
— Она меня спасла! — сказал в темноту.
— У меня нет еды, — растерялась Магдалина.
— Мама! — ткнулась ей в ноги девочка лет трёх.
Ещё минуту назад готовая умереть, сейчас, выронив сумку, жадными руками подхватила тощее, в острых рёбрах, тельце. Девочка тут же вцепилась всеми пальцами в её шею.
— Мамку убили, а где отец, никто не знает, — сказал звонкий мальчишеский голос из темноты. — Окса ревёт и ревёт.
И снова раздалось давешнее: «Иди, мать».
Они с Адрианом стоят над рекой. «Я рожу тебе много детей, — говорит Магдалина, — и все вместе будем сидеть за столом и смотреть друг на друга». «Я тоже хочу, чтобы у нас было много детей», — его живой голос. Отражаются их лица в воде.
Сколько раз потом приходила к реке, смотрела в воду!
Мельтешат в солнечной ряби рыбёшки, возникают лица — её, Адриана, детей, исчезают, снова проступают. Она — мать.
Странное имя — Окса. Прижала девочку к себе, не оторвать.
— У Ганьки тоже нет родителей! — тот же голос.
Сжавшись в комок, лежит на земле ребёнок. Ещё несколько детей сидят, прижавшись друг к другу, еле видны их очертания.
Мокрая земля. Сочится по стене вода.
И для себя неожиданно Магдалина говорит:
— Как нет мамы? Иди, Ганя, к нам!
Мальчик поднимает голову, роняет.
— Помирает! — комментирует смелый голос.
Магдалина, боясь споткнуться и уронить Оксу, чуть не ощупью идёт к мальчику. Смутно различает пушистую голову, говорит громко, словно мальчик глухой:
— Ганя, ты скоро поправишься, и мы с тобой будем играть. Теперь и у тебя есть мама! — шепчет она мальчику.
— Мою маму убили, а папы никогда не было.