Визит мой на пятый этаж Росздравнадзора (по Москве и области) вызвал в стане сотрудников замешательство и переполох, сравнимый разве с явлением Хлестакова в уездный город N. Во-первых, сразу ж был отменен обеденный перерыв; во-вторых, на неопределенный срок перенесено плановое совещание аппарата.
— А разве вы еще не получили наш ответ? — с тревогой в голосе произнесла Л. П. Коврижина.
Не кривя душой, я признался: чудодейственную бумаженцию из Росздравнадзора получил, вот из-за нее-то теперь я здесь.
— У вас претензия? — мрачно и глухо изрек ее шеф.
На прямо поставленный вопрос я прямо же и ответил. Или же, как нынче чиновники выражаются, — однозначно.
Воспользовавшись паузой, к сказанному добавил:
— Признаться, я удивлен, как могла явиться на свет бумага из недр столь авторитетного госучреждения.
Хозяин кабинета и его сотрудница меж собой выразительно переглянулись.
— Что ж, в таком случае нам придется поднять материалы, касающиеся данного вопроса, — изрек В. И. Завалев не то с угрозой, не то с сожалением, словно речь шла об эксгумации праха покойника. В то же время можно было предположить, что с этой роковой минуты жизнь отдела мониторинга реализации государственной политики и сфере здравоохранения (таково полное его название) пущена на самотек, если не под откос. И я тому причиной!
Дабы не путался под ногами сотрудников учреждения, мне было предложено освободить кабинет, ждать своей участи в коридоре. Для такого случая я и захватил с собой книжицу «Корабль дураков». Поэт Средневековья Себастьян Брант изобразил в стихах жизнь своих современников в сатирической форме. Иными словами, вывел на показ человеческую глупость, которая ведет человечество по ложному пути, тем не менее оная процветает на земле до сей поры, вперемешку с губительными пороками. Пять веков минуло с той поры, как проницательный гуманист эпохи Возрождения выразил в занятной форме свои мысли и наблюдения над жизнью тогдашнего общества Западной Европы. С течением времени они не поблекли, не утратили своей актуальности, ибо люди не стали лучше, пороки же еще более углубились. Что не с первого погляда бросается в глаза даже премудрым философам, которые сами барахтаются в пороках вроде цивилизованного общества, по уши погрязнувшего в скверне корыстолюбия, стяжательства. Да иначе как будто и жить нельзя: будешь белой вороной… Это не только смешно, а и чревато худыми последствиями. Не глупый же пращур изрек: «Среди ворон живешь, по-вороньи каркай!».
Я сидел в коридоре на обшарпанной задами скамье. Мимо с озабоченным видом сновали ответственные работники, секретари, референты, программисты. Кто не отворя взора, кто искоса поглядывал на чудака, который отважился прийти с претензией на тех, кто не щадя живота своего радеет и неустанно печется о болящих россиянах. Об их подвижнической жизни надо бы оды слагать, я же сдуру накатал жалобу в административный олимп.