Золотопромышленники в Южной Африке, Аляске — на берегах ледяного Юкона, золотопромышленники Кулгардии под австралийскими эвкалиптами, гвинейцы, дрожащие от желтой лихорадки у реки с кайманами[37]—все при мысли о чудовищном золотом утесе обескуражены, проникаются отвращением к своей повседневной работе и жалкой добыче в несколько унций золота, вырванной у амальгамы.
*
Золотая лихорадка…
В каждой стране, внутри пограничных линий, образующих географию земли, это — основное желание, идущее навстречу патриотическому эгоизму; все нации помышляют о том, чтобы получить большую или меньшую долю золота.
В Берлине большая манифестация спускается по Унтерденлинден с пением «Deutschland über Alles», дефилируют вперевалочку в захолустных городах, говорят о том, чтобы итти в Париж за золотом острова Фереор…
В Лондоне, Эдинбурге, Кардифе, Манчестере во всей Англии Джон Буль, со своей «пенковой» трубкой в клюве, хорохорится у прилавков баров со стаканом любимого джина в руках: «Hy-с, эти французики! Они воображают, что им все дозволено! Но стоп! Все пополам. Rule, Britannia! Теперь более чем когда бы то ни было хозяйка морей… Для нас нашла Франция этот остров Фереор…»
В Дублине, в караулке, милиционеры независимой Ирландии измеряют на карте предполагаемое расстояние до острова Фереор: «Ирландии ближе всего».
В Мадриде на улице дель-Солль обтрепанные гидельго[38] важно рассуждают об этом новом, удивительном галлионе[39]: «Не найдется ли несколько самородков для доблестного испанца!..»
«Ого! Наши братья-латиняне! говорят лацарони[40] смакуя лапшу или жареных осьминогов, в часы, когда Везувий мирно дымится на фоне лилового заката, — наши заальпийские братья недурно хватили!»
«Нам принадлежит по праву это скала из железа и золота», — говорят в Чикаго, в Нью-Йорке, в Сан-Луи.
«А почему не нам!..» — размышляет метис — докер, нагружая на спину мешки кофе.
«А! Нам повезло хоть раз в жизни, ведь мы французские граждане», — вздыхает и курчавый Хова из Тенерифа и бронзовый индус в Пондишери, повязывающий свой тюрбан после омовения, и вшивый негр, чистильщик сапог на набережной Сфакса.
И везде начинают говорить о насилии, к которому, быть может, придется прибегнуть, чтобы разрешить этот вопрос.
Говорят, глупо смешивая данные о действительных силах и предположения.
Все, что здесь говорится, в сущности не имеет значения. Это лишь фонографическое отражение мнений, высказанных газетами, которые являются законодателями мнений.
Чтобы следить за судьбой страны, существуют правители.
Берлинские чувствуют, что Германия бессильна перед Францией, опирающейся на свое золото. На Рейне есть черные войска. При первом неприязненном движении они станут бомбардировать и разрушать Кельн, Майнц, Карлсруэ, десять крупных германских городов а потом есть еще Англия, которая завтра вступит в союз с Францией, — две разбойницы, готовые лишить Германию ее доли золотой скалы.