«Ну и козел, — листая папку с бумагами, не без ехидства, даже, пожалуй, и не без зависти ухмылялся Градченко, — привык там прыгать у себя по горам, по разным там Чатыр-Дагам, Роман-Кошам, Ай-Петри». Припомнив эти названия гор у любимых курортов, откинулся в кресле на спинку, голову кверху задрал, пытаясь представить себе, как седой, в егерской форме, с двустволкой в руке скачет по лесным горным тропам его, хотя ни разу еще не виденный им, но очень уж озадачивший, чем-то даже симпатичный ему пожилой «апеллятор»; скачет да скачет — изо дня в день, из году в год, поразгонит, поразогреет стариковскую кровь, понадышится чистого горного воздуха — и чего бы потом не рваться домой, к молодой и милой жене. И с веселой игривостью подумалось вдруг инструктору: а интересно все-таки, как там с ней у него — у почтенного седовласого ВОВы, у москаля — с цветущей задорной кралечкой-западенкой, бендеровкой? Если верить его же собственным живоописаниям, то не так уж и безоблачно, не без подводных камней. Да и странно было бы: ровни и то всегда ли находят общий язык? А уж старик с молодой… И пуще еще начинало разбирать любопытство.
Не торопясь, в какой уже раз залистал опять пухлую папку инструктор. Но что глубинного, тайного могут поведать о живом человеке по-канцелярски сухие, косноязычные строчки чиновных бумаг? «Изюмов И. Г., - сообщала одна, — за время работы показал себя, как и положено егерю: коллективные охоты на копытных проводит организованно, с соблюдением всех правил техники безопасности, в пределах установленных сроков и норм». А выписка из трудовой книжки и вовсе — предел лапидарности: «Принят егерем 21 ноября 1968 года, работает по сегодняшний день». Значит, прикинул Геннадий Евгеньевич, после того, как выперли его из партии и из газеты, лет пять-шесть ему не давали дорогу по всей нашей бескрайней стране — от Урала до Сахалина, от Байкала до Таймыра… И кем только не пришлось ему побывать! И охотником, и геологом, и рубщиком леса. Намотавшись, намучавшись, каждый раз возвращался домой. Все с тем же волчьим билетом в кармане. А с такой специальностью, как у него, да разве возьмет у нас к себе кто-нибудь? Да ни в жизнь! И пошел с высшим своим, с университетским дипломом (кстати, пятерки одни) молодой журналист в горы да в лес, к птицам вольным да диким зверям, подальше от глупых и подлых людишек. И не сделай он тогда этого — не обошлось бы, пожалуй, только гонением: все могло бы обернуться куда посерьезней. Это счастье его, в какой уже раз подумалось Градченко, что подопечный его — прирожденный дальневосточник, с детства приобщенный к ружью, к охоте и буйной природе.