Они прошли по этажу и постучали во все двери. Как и следовало ожидать, лишь один человек ответил на стук — пожилая растерянная женщина, почему-то решившая, что они подвезут ее в аптеку. С трудом удалось разубедить ее, и после долгих объяснений она просто вернулась внутрь и захлопнула дверь перед их носами.
— Ладно, теперь можете сказать: «Я же говорила», — предложил Уайт на обратном пути.
— Да ладно уж — не судите о людях по себе. Кто-то из женщин, обрисованных портье, похож на вашу бывшую жену?
— Длинные ноги могли бы принадлежать ей, но кто знает?
— Чем Дженнифер занималась? Она работала?
— Одно время хотела стать модельером одежды, но почти сразу после свадьбы забеременела и, похоже, больше об этом не думала. Как-то раз, когда мы ругались, она заявила, что я разрушил ее мечты, потому что захотел оставить ребенка.
— Так она сама беременеть не хотела?
— О, поначалу она хотела малыша. Какая же сказка без детей? Только когда Стефани родилась, моя благоверная поняла, что эта сказка дурно пахнет в самом прямом смысле. Она говорила, что у нее нет времени на работу, поскольку нужно заботиться о дочери, но ее родители наняли няню, и Дженнифер больше времени проводила с подружками в кафе, чем с коляской в парке. — Уайт тяжело вздохнул. — Пустая трата времени.
— Хорошо, что мы заглянули в этот мотель. Очень вероятно, что дети живут в подобном месте недалеко от «Винченцо». Может, они сюда вернутся.
— Противно говорить, что я надеюсь, потому что это жалкий притон.
— Да, — согласилась Адрианна, — но для многих людей это — дом.
Их взгляды встретились, и Адрианна увидела в его глазах немой вопрос.
— Я когда-то жила в развалюхе под высокопарным названием «Дом с видом на океан». Там не было никаких видов на океан. Окна нашей комнаты выходили на мусорные баки за стрип-клубами. Портье мог бы быть близнецом сегодняшнего. Ему было плевать, кто живет, пока они платят, и я сомневаюсь, что он мог бы вспомнить хоть одного из тех, кто входил в дверь. Он всем видом своим давал понять, что смотреть не собирается. Тогда я была от этого в восторге. Меня нервировали как раз те, кто плотоядно впивался взглядом в мои голые коленки.
— Какая поганая жизнь у вас была, — покачал головой Уайт. — Не понимаю, почему никто о вас не заботился. Ну, понятное дело, мама болела. А остальные родственники? Кто-то же должен был найти вашего отца. И неужели никаких бабушек, дедушек, теток, кузенов?
— Социальные работники хотели найти моего отца, но я ничем не могла им помочь. Он не был записан в моем свидетельстве о рождении, а я знала лишь то, что рассказывала мама. Мне было двенадцать, и я была в шоке после маминой смерти. Сначала мне было все равно, я его совсем не знала, а потом, оказываясь в жутких местах, я представляла его супергероем и мечтала, что он меня найдет. Не нашел. А что касается остальных… У меня был дедушка, но он жил в доме для престарелых, а бабушка умерла. Так что я осталась совсем одна и долго не могла с этим смириться. Вообще-то, когда я перестала надеяться, стало легче. Только не думайте, что я вам завидую. Да, вам повезло родиться в благополучной семье, а моей семьей была одна мама, но я не хочу, чтобы вы думали о ней плохо. Она делала все, что могла в отвратительных обстоятельствах. А когда я встретила Джозефину, то поняла, что и у таких невезучих, как я, есть выбор: бороться за что-то лучшее или сдаться. Впервые я почувствовала, что от меня зависит хоть что-то.