Наша ребячья ватага торжествовала свою великую победу над Грозой Волокитиным, хотя об этой победе почти никто и не знал. Рассудительный не по годам пятнадцатилетний рабочий сортировки Федька Зотин, заметив наше непомерное торжество, словно окатил нас ушатом холодной воды:
— Кабы вам Никола не присоветовал да Решетников не помог, ничего бы вы не смогли сделать. Ясно?
Было, конечно, ясно. Мы понимали, что Зотин говорит сущую правду…
Еще в день моего прихода на завод меня заинтересовал Шпынов — личность загадочная. Решетников сказал мне, что начальник прокатки почему-то сослан сюда из Перми. Слово «ссылка» делало Шпынова в моих глазах героем: ведь нашего Илью, и рыжего, который заходил к нам весной, и Павла Королева тоже ссылали, правда, в Сибирь… Знание Шпыновым своего дела, умение работать вызывали уважение к нему. Даже старики отзывались о нем одобрительно:
— Мастак! Видать сокола по полету.
Рассказывали также, что Шпынов каждый год ставит приезжающего к нему на летний отдых сына Сергея — студента Петербургского технологического института — на работу в листопрокатный. Сергей трудится вместе со всеми, и спрос с него не меньше, чем с любого рабочего.
Хлопотами того же Шпынова на заводе строился новый цех, «секретный». Там начали оцинковку железа по новому, немецкому, способу. Но немецкий завод, который поставлял нам цинк и оборудование, запросил за рецептуру бешеные деньги. Говорили, что Шпынов разъярился, узнав об этом, и поклялся найти свой, русский, способ цинкования.
Наступила зима. Все шло по-старому. Но вот однажды в феврале к нам в сортировку вбежал инвалид — рассыльный Шпынова — и громко, чтобы перекричать лязг железа, позвал:
— Эй, Зотин! Медведев! Айдате живо к Николай Николаичу!
Я растерянно глянул на Федьку, а он на меня.
— Пошли! — вздохнул Зотин, и мы поплелись в кабинет начальника прокатки, не ожидая ничего хорошего.
Стол в кабинете был завален книгами и бумагами. Шпынов посмотрел на нас, усмехнулся в усы и проговорил:
— Ну, здорово, молодцы… забастовщики…
Мы пробормотали в ответ что-то несуразное. Так и казалось, что Шпынов сейчас вскочит, страшно закричит, затопает ногами. Но он, продолжая улыбаться, объявил:
— Вот что, ребята! Перевожу вас обоих в новый цех, на выучку. Будете сменными подручными мастеров-цинковальщиков. Зотин, как старший годами, будет получать в день семьдесят копеек, Медведев — шестьдесят… Но чтобы работать прилежно! Лоботрясов не потерплю! Со временем сами мастерами будете. А вздумаете баламутить — в порошок сотру! — пригрозил он на прощание.