— Эва очень хороша, — буркнула я. — Меня бы это не удивило. И не такое совершали ради прекрасных дам. Никак только не могу вообразить, что она могла сделать в Варшаве. Кстати, ты в холодильнике искала?
— Холодильник — это уж слишком! — запротестовала Алиция, но встала и открыла дверцу. — Ничего тут нет. Я тоже себе не представляю. Ведь не хахаль же? Кто теперь убивает из-за хахаля?! Кто там еще остается?
— Анита. Кроме нас, только она.
— Она бывала в последнее время в Польше?
— В Польше не появлялась почти год. Но могла что-то натворить и два года назад. Она знала Эдека?
— Не знаю. Наверное, нет. Ничего через нее не посылала. А она не слишком легкомысленна?
— Для чего? Для убийства? Считаешь, что преступления совершают только люди солидные?!
— Нет, я имела в виду, что ей на все наплевать. Ее ничего не интересует до такой степени, чтобы ради этого убивать. Она слишком ленива!
— Ну да, чтобы совершить преступление, нужно быть работящим человеком. Она ленива только в области домашнего хозяйства. Что-то ничего у нас не выходит. Может, лучше подумаем, у кого из них есть алиби?
К рассвету нас окружали исключительно преступники и преступницы разного пошиба. Наконец мы пошли спать, ужасно поругавшись по поводу методов установления алиби. Назавтра Алиция с самого полудня искала письмо. Сидела за письменным столом и выкладывала на него чудовищную кучу бумаг. Под вечер я не выдержала:
— Сомневаюсь, найдешь ли ты его таким методом. Может, лучше искать дедуктивным путем? Что ты делала, когда пришло письмо?
— Откуда я знаю, когда оно пришло? — отмахнулась Алиция.
— Проверь по календарю. Ты ведь записываешь, когда получаешь письма?
— Конечно, но календарь куда-то пропал. Может быть, оставила в конторе.
— Может, ты и письмо оставила в конторе?
— Нет, я его получила дома вместе с другими.
— А ты уверена, что не постирала его в стиральной машине?
— Ну, я бы заметила, когда вынимала белье…
— Оно могло быть в кармане халата…
Алиция бросила на меня мрачный взгляд и ушла в свою комнату, старательно закрыв за собой дверь.
Зося, твердившая, что хозяйственные дела действуют на нее успокаивающе, приготовила, наконец, обед. Павел накрывал на стол.
— Не знаю, все ли в порядке с этим обедом, — сказал он мне вполголоса. — Завтрак у нас как-то проскочил, а сейчас немножко страшновато все это есть.
— Ты действительно думаешь, что твоя мать всех убивает? — заинтересовалась я.
— Нет, но кто-нибудь мог подсыпать. Не знаю, что мы там будем есть…
Я заглянула в кастрюлю…
— Картофель вроде в порядке, кукуруза из банки, рыба мороженая, мы ее купили сегодня собственноручно вместе с салатом.