— Да, — поспешно согласилась Лесли. — Да, считаю.
Филип тяжело вздохнул:
— Если бы ты только сказала мне раньше! Как ты могла уехать, ничего не объяснив? — Он вытащил из кармана бумажник и вынул конверт. — Я хочу, чтобы ты прочла это.
Лесли сразу узнала почерк Каспера:
— Не совсем понятно…
— Пожалуйста! Это очень важно!
Лесли вытащила из конверта письмо, но в тот же момент из конверта выпало другое. Покраснев, Лесли подобрала его с пола — она сразу заметила, что оно написано рукой Деборы.
— Сначала прочти то, что написал Каспер, — спокойно произнес Филип.
Дрожа чуть ли не всем телом, Лесли склонилась над листком.
«Уважаемый доктор Редвуд! — писал Каспер. — Ваша жена умерла несколько месяцев назад, но это письмо я получил только что. Насколько я понял, она оставила его мне на Хернлее. В тот день я туда не возвращался, и его переправили мне в Сент-Мориц. Я был потрясен смертью Деборы и до конца своих дней буду чувствовать себя виноватым. Если бы я приехал тогда к ней в клинику… она и по сей день была бы жива. Впрочем, кто знает? Возможно, это и лучший исход».
Лесли отложила письмо в сторону:
— Не понимаю, какой смысл мне читать письмо миссис Редвуд?
— Ты поймешь, когда прочтешь.
Лесли взяла второй листок и быстро пробежала глазами. Когда она перевернула страницу, сердце ее учащенно забилось.
«Ханс, ты должен приехать ко мне в клинику сегодня вечером! — писала Дебора трудноразборчивым почерком. — Я буду ждать тебя и надеюсь, что ты приедешь, как только закончишь свои дела. Если тебя не будет в восемь, я буду считать, что больше тебе не нужна, а значит, ты можешь считать это письмо моей эпитафией.
Ханс, ты не можешь отвергнуть меня! Я больше не могу так! Ты — единственный человек, которого я когда-либо любила, и жить без тебя я не хочу. Я говорю это вполне серьезно, Ханс! Это не пустая угроза и не истерика. Я уже все обдумала. Обдумала еще до болезни и знала, как поступлю, если ты бросишь меня.
У меня спрятано шесть снотворных таблеток — я украдкой взяла их однажды у Филипа, когда он был на операции. Так что ему даже и в голову не приходит, что он косвенно поможет мне умереть. Наверное, это вызвало бы у него иронию, узнай он об этом. А возможно, и нет — сердце у мужа всегда было добрее, чем у тебя. И все-таки я люблю тебя, а не его! Ну разве не глупо с моей стороны? Ханс, я люблю тебя! Пожалуйста, не бросай меня!»
Лесли оторвалась от письма — в глазах ее стояли слезы.
— Филип, как это ужасно!
Он мрачно кивнул:
— Самое ужасное — что я не чувствую сожаления. При жизни она была всего лишь угрозой нашему счастью.