— Ты просила остановить битву, я выбрал самый лучший способ — нападение на обоз.
— Это кто обоз? Я обоз? — За право злить ее каждый день я принимал бы по пять таких оплеух. Дерется как девчонка, кстати. Но какие глаза! Какие вены на шее!
Дерущиеся остановились. Лежали на полу, смотрели на меня. Потом Алеша сбросил Генриха, встал, отряхнулся. Генрих тряхнул кудрями, потер запястья. Глянул искоса и вдруг ударил Некрасова в лицо. Тот упал на диванчик, опрокинулся и замер, ногами в потолок. Катя вскрикнула и бросилась к нему. Обрадоваться победе Алеша уже не мог. Сознание его оставило.
— Вон! Убирайтесь! Вон! Оба! — кричала Катя сквозь совсем настоящие слезы.
— В расчете, — сказал Генрих и пошел к дверям.
Мне лучше, я тут живу. Повернулся и побрел наверх. Траурное лицо было непросто сохранять, вечер мне страшно понравился. Конечно, триумфатором оказался Алеша. Схлопотав по морде, он взял приз «самый несчастный ухажер». Теперь ему достанутся примочки, компрессы из таких легких пальцев, что любой замурлычет. Я старался не думать о неизбежном теперь событии. Совсем скоро в соседней спальне раздастся ненавистный его фальцет. А потом и ритмичные глухие шорохи. Надо было помочь его задушить.
Генрих пропал. Но Катя не уехала. Теперь она не то чтобы с Алексеем и не то чтобы одна. Беда в том, что я отчетливо боюсь ее отъезда. Ходил советоваться с Кешей.
По какой-то сложной формуле доктор психологии высчитал два противоположных фактора. С одной стороны, все прекрасно. До развязки три недели. Не больше. С другой стороны — мое присутствие грозит предприятию. И лучше бы меня удалить на время.
Мне льстили его научные данные. Приятно считать себя помехой чужой любви. Но уезжать я отказался. В конце концов, это мой дом. Именно меня нужно оставить, а уедут пусть все другие. Если Кешины стратегии вступили в борьбу со здравым смыслом, то я с радостью покажу на примере Раппопорта, как именно Генрих душил соперника. Пять минут физических упражнений улучшат кровоснабжение психологического мозга.
— Вот видишь, ты агрессивен. Поэтому лучше уехать. Пойми, остолоп, влюбить Катю в тебя невозможно. Как ни крутись, выйдет по-моему. Она втрескается в Некрасова, потом разочаруется — и все. Ты останешься в своем дворце с умеренно разбитым сердцем. Это лучший выход. Аллилуйя.
— И куда мне ехать? В хрущевку?
— В путешествие.
— Не поеду.
— В Прагу.
— Не поеду.
— Семен Борисович даст «лексус».
— А ему это зачем?
— Мы договорились написать диссертацию по результатам нашего перфоманса. Он станет доктором психологии.