— Откуда он взялся? — спросил Иван Петрович.
— Трофей Натальи Герасимовны!
Наташа тихо позвала Горлова. Он мгновенно оказался возле ее койки и встал навытяжку.
— Как ваша фамилия?..
— Старшина второй статьи Горлов, Николай…
— Спросите командира отряда, не будет ли он любезен зайти… ко мне… Если не слишком занят…
— Есть!
Горлов взял бинт из рук Сергеева, выполняя лишь то приказание, которое было отменено: Горлов и мысли не допускал, чтобы «цацкались» с немцем. «И так хорош будет!» — решил он.
На палубе Горлов отыскал Сазонова:
— Товарищ капитан третьего ранга! Вас просит к себе гвардии капитан Быстрова, если вы не слишком заняты.
— Что у вас в руках?
— Перевязочный материал для пленного, — замялся Горлов.
— А я что приказал?
Горлов выдавил из себя:
— Вы приказали…
— Трое суток! — И Сазонов отправился к Быстровой.
После ухода Горлова Наташа подозвала Ивана Петровича.
— Мы должны, — прошептала она, — оказать пленному врачебную помощь… а не любительскую. Хотя бы пошел фельдшер…
— Да, обязаны, — подтвердил врач, — я это знаю, но Сазонов, видимо, не считает нужным…
— Я прошу вас… Не может Сазонов так… Не должен…
Иван Петрович, верный своему долгу, взял походную санитарную сумку и направился к выходу. Он попросит у командира разрешения лично сделать перевязку немецкому майору.
В дверях доктор столкнулся с Сазоновым.
— Меня просила зайти Наталья Герасимовна, — сказал тот.
— Разрешите доктору перевязать пленного, — тихо попросила Наташа.
— Я так и приказал! — ответил с досадой Сазонов. — Но Горлов… Прошу вас, Иван Петрович…
— Иду, иду, — заторопился врач.
— Мне хотелось поблагодарить вас, — слабым голосом начала Наташа, когда Сазонов подошел к ее койке.
Моряка передернуло:
— Что вы говорите? Стыдно слушать!.. Я рад поздравить вас с блестящей победой: два самолета в одном бою!
— Поздравить? — сокрушенно вздохнула Наташа. — Я погубила машину. Очень грубо таранила… Неопытная я. И раны мешали…
Сазонов опустился на табурет и смотрел на летчицу, стараясь угадать, знает ли она о гибели своего командира. Он не хотел говорить об этом, видя тяжелое состояние раненой.
Помолчав, он наклонился к ней:
— Как я счастлив, Наташа… Вы живы… Все могло быть гораздо хуже… Как самочувствие?
— Ничего. Я очень терпелива. Голова только… Никитин… вы знаете?
— Да… — с трудом произнес Сазонов.
— А у вас?
Сазонов ответил уклончиво:
— У нас сравнительно благополучно.
— Транспорты врага?..
— На дне все шесть. Пять потоплено нами, один авиацией…
— Никитиным… Я видела.
— Да… Он таранил…
Наташа заплакала:
— Как он решился? Зачем погубил себя?