— Что могут рассказать дети о трудах своих родителей, — снова в том же духе продолжил Бруно. — А мы и есть его дети. Единственное, что знаем — это то, что он сделал машину, которая создала нас. Я лично — Джордано Бруно. Вам это имя что-нибудь говорит? — Толстяк, выпучив глаза, не мигая, смотрел на итальянского философа, пытаясь уловить по мимике лица, лжет он или говорит правду. — А это египетская царица Клеопатра, — философ указал на девушку. — У вас есть их портреты, можете проверить.
Мужчина забегал взглядом с одного на другого, что-то соображая, затем нажал кнопку на углу стола, и через несколько секунд в комнате появился молодой человек с холодным непроницаемым лицом и спросил:
— Что прикажете, мистер Мэтрон?
— Разыщи портреты Бруно и царицы Клеопатры и всё о них. Сведения немедленно ко мне.
Молодой человек вышел.
— Так, хорошо. Допустим, что вы — плоды некоего изобретения и именно те личности, которых назвали. Тогда пусть царица расскажет нам, как она царствовала и чем занималась, кого любила, кому головы рубила.
— Попробуй вспомнить, когда прошло столько веков, — Клео капризно скривила губы. — Ну, как я жила? Жила богато, ела-пила на серебре и золоте. Носила одежды до пят. Слуг было полно. Но вспомнить особенно нечего, что интересного в царской жизни. Приказываешь — все у твоих ног ползают. А любила я многих, всех тоже не вспомнишь. Был у меня и Григорий Орлов, и граф Потемкин, и Александр Меньшиков… — Рыбьи глаза Мэтрона чуть не вывалились из своих орбит и, опасаясь окончательно расстаться с ними, он прервал ее возмущенным возгласом:
— Какой Меньшиков, какой Потемкин у египетской царицы! Да вы и представления не имеете о царской жизни. Клеопатра любила Юлия Цезаря, а позднее — Антонио, за которого и вышла замуж. А ты, самозванец, что расскажешь? Может, изобрел вечный двигатель или любил Екатерину вторую? — обратился он к Бруно.
— Что вы удивляетесь, — невозмутимо возразил Джордано. — Клеопатра права, мы не обязаны помнить то, что происходило четыреста или тысячу лет назад. Вы, например, помните, что было с вами месяц назад? Вряд ли. А мы — люди искусственные. Нас создали, а память не восстановили. Главное наше доказательство — наша внешность.
— Хорошо, — Мэтрон поднялся. — Это мы проверим. А пока будете сидеть здесь. На всякий случай я оставлю вам бумагу и карандаши. Если вспомните конструкцию машины, нарисуйте или начертите.
— О каких чертежах может идти речь, если мы только азбуку выучили? — Джордано смотрел на него с прежней невозмутимостью.
Мэтрон на этот раз ничего не ответил, а, бросив взгляд явно говорящий: «подождите, голубчики, я вас выведу на чистую воду», хлопнув дверью, скрылся в черноте коридора.