— Существуют своды правил, которым необходимо следовать, находясь при дворе. Об этом написаны целые книги. К сожалению, времени у нас сейчас мало.
Элеонора кивнула.
— Три самых главных правила таковы: во-первых, следует поклониться немедленно, как только вы переступите порог зала для аудиенций. Кланяться нужно так, чтобы лбом достать до земли.
Она дотронулась большим пальцем до лба в знак того, что понимает.
— Во-вторых, султана называйте «ваше величество».
— Его величество, — повторила она.
— Ваше величество, — поправил ее наставник. — Обращаясь к султану, говорите «ваше величество».
Если упоминаете о нем в третьем лице, чего вообще-то следует избегать, то «его величество».
— Ваше величество.
— В-третьих, помните, что ваше лицо все время должно быть обращено к султану. Кто бы к вам ни обратился, никогда не поворачивайтесь к султану спиной.
Элеонора повторила правила про себя.
— Это три краеугольных камня дворцового протокола. Но есть много других правил. Например, нельзя противоречить султану. Нельзя перебивать его величество, когда он говорит. Нельзя давать ему советы, если только он сам явственно не спросит вашего мнения. Впрочем, на все это времени у нас нет.
При этих словах экипаж свернул на крутую извилистую улочку. Улица, и без того узкая от лавок по обеим сторонам, была так запружена людьми, что пришлось ехать шагом. Чего здесь только не было: похожие на безе белоснежные тюрбаны бедуинов, кавказские кинжалы, заправленные за нарядно расшитые кушаки, геометрические татуировки на лбу и подбородке берберок — все это с шумом и криками двигалось в гору, ко дворцу. Ворота Приветствий заслуживали особого внимания. Под зеленой крышей из плитки, которая напоминала застывшую волну, стоял караул из шести стражей. Двое отвечали за ворота, четверо сдерживали толпу. У самого входа Элеонора заметила старого крестьянина в красной потрепанной феске. Под мышкой у него была овца. Он размахивал посохом и без конца повторял какое-то слово, как будто то было заклинание, способное исправить причиненное зло.
— Чего он хочет? — спросила Элеонора, когда они выходили из кареты.
Распорядитель удивленно посмотрел на нее. Когда же он понял, о ком она говорит, удивление сменилось неодобрением, и он ответил:
— Нет пределов тому, чего хотят люди от его величества.
Элеонора собиралась продолжить расспросы, но тут внутренние ворота приоткрылись, и их пропустили внутрь. Дворцовые сады расходились концентрическими кругами: каждый засажен определенным видом плодовых деревьев; в воздухе стоял пьянящий аромат жасмина. Слуга вел Элеонору по широкой аллее среди искусно подстриженных деревьев, мимо придворных и янычаров, беззвучных, как змеи. Она едва поспевала за ним, с сожалением пробегая мимо роскошных фонтанов, отделанных синей с белым плиткой, и скрытых в листве павильонов. Они остановились в дальнем конце садов перед воротами не меньше тех, через которые уже проходили. Эти ворота охраняли четверо караульных в форме того же цвета, что и карета. Элеоноре никогда раньше не доводилось видеть таких огромных людей: каждый был размером с лошадь, их мускулы не мог скрыть ни один мундир.