Когда я снова увидела лицо Людмилы, то почувствовала, как сердце пропустило удар, она задыхалась, ее глаза томно закатывались, а губы были приоткрыты в немом экстазе. И это просто танец. Николас не сделал с ней ничего такого, что можно было бы расценить как домогательства. Но во мне медленно поднималась волна жгучего гнева. Вот так он привязал к себе и меня, вот так он изменял мне когда-то, может даже с этой Надеждой или Людмилой. А возможно сразу с обеими.
Мне срочно потребовался свежий воздух, я встала из-за стола и быстрым шагом направилась наверх, на второй этаж ресторана, где находилась лоджия для особо важных персон, сегодня там никого не было, только пустые столики, пианино и барная стойка без бармена. С лоджии был виден зал внизу сквозь стеклянный потолок. Я подошла к перилам и посмотрела на звездное небо, глубоко вздохнула. Прохладный ветер дул мне в лицо, я жадно дышала полной грудью. Нужно остыть, взять себя в руки. Я смогу этому противится. Я сильная. Я…
В этот момент тихо заиграла музыка. Саксофон. Совсем рядом, заглушая звуки голосов там, внизу. И я вдруг почувствовала, что он стоит сзади. Глупо было надеяться, что я могу незаметно исчезнуть особенно для такого как он. Для Николаса я жертва, он слишком опытный и самоуверенный хищник. Он выслеживает меня как свою добычу. Мысль об этом и пугала и заводила одновременно. Каждая клеточка моего тела дрожала от напряжения. Ну почему он не оставляет меня в покое, преследует, ходит тенью…Я задыхаюсь от его постоянного присутствия. Я больше не могу сопротивляться. У меня просто не осталось силы воли. Он искушает меня, соблазняет, сводит с ума.
— Я хочу танцевать с ТОБОЙ. Здесь…только ты и я.
Не дожидаясь моего ответа, он взял меня за руку и привлек к себе.
— Тебе понравилось смотреть на нас? — спросил он, наклонившись к моему уху, — или ты ревновала?
Не дожидаясь моего ответа, он вдруг прижал меня к себе настолько сильно, что я задохнулась:
— В танце я могу не спрашивать разрешения, чтобы прикоснуться к тебе.
Его ладонь легла мне на спину и жадно скользнула к пояснице.
— Какая горячая кожа, воспаленная…ты хотела быть на ее месте, Марианна? Когда я прикасался к ней, я думал о тебе.
Его шепот стал прерывистым, а пальцы чертили узор на моей голой коже, и у меня закружилась голова. На секунду, всего на мгновение, но этого было достаточно, чтобы он почувствовал.
— Если бы ты знала, как сладко ты пахнешь, порочно, эротично, как самый безумный соблазн…
Меня обволакивало его запахом или выпитое шампанское ударило в голову, но его голос погружал меня в эротический транс, проникал мне под кожу, разливался по венам, как наркотик.