Из помутневших глаз Тиберия скатились слезы.
– Если бы мне понадобилось золото – я уже давно бы его имел, – продолжил Кудесник. – В любых количествах. Я легко превращаю воду в вино – почему бы мне не обратить в золото, скажем, речной песок? Но для меня эта корона не стоит ничего.
…Он взял обруч из рук Тиберия и бросил его на мозаичный пол. Металл жалобно зазвенел, корона закружилась в танце посреди лужи, как детский волчок.
– Вот мой ответ, император, – сказал Кудесник – Я благодарю тебя за гостеприимство и проявленное уважение. Но мне пора идти. Меня ждут ученики – скоро вечер, они будут волноваться из-за моего исчезновения.
Он двинулся к выходу, где застыли два преторианца в черных доспехах.
«Я проиграл, – с отчаянием подумал Тиберий, чувствуя, как где-то в глубине изношенного сердца нарастает сверлящая боль. – Что можно сделать с этим человеком? Он знает все, в том числе и день моей смерти. Чего бы я не придумал, он всегда будет опережать меня. Почему я не отследил его рождение, не увидел этот сон, когда он был младенцем? Я взял бы его во дворец, и воспитывал, как сына – в нужном мне ключе. Пусть лучше бы он занял мое место – чем этот придурочный щенок Калигула, почитающий высшим земным счастьем пьянки с дворцовой стражей».
Он пошатнулся, хватая ртом воздух, нога заскользила по полу – слуга бросился к цезарю, подхватил под руки, усаживая на пуховые подушки. Боль сердца сделалась невыносимой, в ушах раздалась погребальная музыка.
Кудесник обернулся, угадав немой вопрос.
– Нет, – сказал он. – Не сейчас. И даже не в этом году. Но помни – осталось недолго, цезарь. Самое печальное – тебе придется умереть дважды[55].
…Мечи преторианцев со звоном скрестились, заслонив ему дорогу.
– Я не сдамся, – хрипел Тиберий, держась за грудь. – Ты слышишь, назаретянин? Я уберу из твоего жилья все острые предметы, выложу козьим пухом улицы, по которым ты ходишь. Приставлю к тебе охрану, и ты не выйдешь без телохранителя даже в нужник Я НЕ ДАМ ТЕБЕ УМЕРЕТЬ!
Эхо повторило истерический выкрик
– Попробуй, – равнодушно пожал плечами Кудесник.
Сделав шаг, он спокойно прошел сквозь мечи – просочился, словно бесплотный дух или привидение, враз оказавшись за спинами охраны. Миновав порог, Кудесник молча исчез в проеме двери.
…Не сопротивляясь, Тиберий тупо смотрел, как в серебряную чашу стекают тоненькие струйки, цветом похожие на малиновый сок. Увидев, что лицо цезаря налилось темным пурпуром, многоопытный слуга парой надрезов на запястье и за ушами отворил ему кровь. Прошло пять минут – и два железных молота, со всего размаха бившие по перепонкам, ослабли. Приподняв свободную руку, цезарь сжал указательный и средний пальцы.