— Плохие времена — это уж точно, — пробормотал под нос Сен-Жак, снимая трубку. — Слушаю!
— Привет, Джон! — сказал старший помощник генерал-губернатора Ее Величества, который давно был на приятельской ноге с канадским бизнесменом и помогал ему разбираться в чащобе законодательных актов этой колонии.
— Я могу тебе перезвонить, Генри? Понимаешь, сейчас я немного спешу.
— Боюсь, не будет другого времени, приятель. Мы получили распоряжение прямо из министерства иностранных дел: они требуют, чтобы мы немедленно оказали им помощь, а тебе от этого никакого вреда не будет.
— Вот как?
— В 10.30 из Антигуа рейсом «Эр Франс» должен прибыть один старикан со своей женой, и Уайтхолл хочет, чтобы его встретили по первому разряду. Старина, видно, отличился на войне, у него вся грудь в орденах, он был заодно со многими нашими парнями, действовавшими по другую сторону Ла-Манша.
— Генри, я правда спешу. Какое это имеет отношение ко мне? — Просто я думал, что ты понимаешь во всем этом больше, чем мы. Может, какой-то твой богатый канадский гость, французик из Монреаля, который когда-то был связан с Сопротивлением, вспомнил о тебе...
— Зачем ты дерзишь? Кончится ведь тем, что тебе перепадет бутылка хорошего вина из французской Канады, — и все дела. Короче, чего ты хочешь?
— Хочу поместить нашего героя и его жену в твои самые шикарные апартаменты, и чтобы там была комната для болтающей по-французски медсестры, которую мы им выделили.
— И ты предупреждаешь меня всего за час?!
— Послушай, приятель, моему начальству может сильно не поздоровиться, если ты понимаешь, о чем речь... А телефонная связь, без которой ты как без рук, временами прерывается и зависит в некоторой степени от того, как к тебе относятся местные власти. Ведь ты не хочешь, чтобы телефон барахлил, верно?
— Генри, ты мастак вести переговоры. Ты с неподражаемой вежливостью пинаешь человека в то место, которое у него сильнее всего болит. Ладно. Как зовут нашего героя? Только, будь добр, побыстрее!
* * *
— Нас зовут Жан-Пьер и Режин Фонтен, мсье директор, а вот и наши паспорта, — спокойно произнес старый мужчина в застекленном кабинете чиновника иммиграционной службы. Рядом с ним стоял старший помощник генерал-губернатора. — А вон там моя жена, — продолжал старик, глядя в окно. — Она разговаривает с девушкой в белом халате.
— Прошу вас, мсье Фонтен, — настаивал крепко сбитый чернокожий чиновник с ярко выраженным английским акцентом. — Это лишь простая формальность: надо проштемпелевать бумаги, вот и все. А кроме того, это оградит вас от назойливости поклонников. По всему аэропорту распространились слухи, что прибыл великий человек.