— Не трогай! — не своим голосом крикнул Алтан, но Субетай уже держал нож в руке.
Подъехавший Алтан, бледный, заглядывал ему в лицо.
Субетай протянул ему нож, пошатнувшись в седле.
— Шапка, — прошептал он. — Булган…
Субетай вынул из-за пазухи шапку Булгана, прижал ее к лицу и глубоко вздохнул, закрыв глаза. Какое-то время он не слышал ничего вокруг.
— Ты отмечен всевышним Небом, — проговорил Алтан, все еще не веря своим глазам. — Все видели? — Он обратился к подбежавшим монголам. — С нами сын великого Чингис-хана, отмеченный милостью Небес! Все видели знак? — в ответ пронесся испуганный почтительный ропот.
— Этот оруженосец ханский, — торопливо докладывал Алтану какой-то воин. — Выхватил нож у нашего, который рядом стоял. Убить мало такого охранника.
Когда Субетай, наконец, повернулся к Алтану, он был спокоен.
— Я займусь погребением — сказал Субетай. — Булган ждет.
Погибших монголов было немного: захваченные врасплох лесные жители почти не сопротивлялись.
В могилу Булгана Субетай положил свой серебряный пояс в знак почтения к земле, принявшей его друга. Остальные участники похорон поделились с землей драгоценностями из только что награбленного. Потом прочли молитву и рассыпали вокруг зерно, чтобы тех, кто жив, становилось больше.
Обратный путь Субетай почти не помнил. Вроде бы он был таким же, как всегда — разговаривал, отвечал на вопросы. Но все это не осталось в памяти.
Однажды на привале он заметил черный, мертвый, прошлогодний стебель подорожника. Еще недавно он был прикрыт теперь стаявшим снегом. Стебель по-прежнему был наклонен в сторону солнца — как и при жизни.
* * *
Чингис-хан был доволен поездкой Субетая. И еще этот знак: Небо уберегло его от верной смерти. Дважды за один день. Небо одобрило выбор Чингис-хана. Значит, Субетай на своем месте, и принесет пользу.
Пир, устроенный по возвращении отряда, запомнился надолго. Субетай заставил себя смеяться и петь вместе со всеми.
— Бараний язык — Субетаю! — провозгласил Алтан. — Если бы не его мудрый язык, кто знает, сколько наших полегло бы в той долине? Но нет, это мы истребляли врага, как будто ломали сухие сучья!
Сидящие рядом одобрительно зашумели.
Певец пел о вернувшихся из похода:
— Слава воинам, пришедшим с богатой добычей, пирующим со своим ханом в белой, как снег юрте! Это воины неукротимые, с печенью, полной желчи, безжалостные к врагам. Это всадники с легкими, полными ярости, отважные сердцем, с устами, исполненными гнева, хранящие ветер в колчанах, несущие гибель противнику!
Субетаю хотелось уйти как можно дальше от этих юрт, от веселого гомона, радостных окликов. Ему все слышался плач пленников, которых монголы гнали перед собой, тот плач, те вопли. Он не мог забыть растерзанное тело Харачара на пороге его сожженного дома.