Она ехала и гадала, кто бы это мог быть, кто к ним пожаловал? О Вечное Небо, как быть, когда одна, а старший сын во вражде с соседями? Но почему, с чего бы они решили напасть на них сейчас? Правда и то, что для разбойников не надо повода. Ничего-ничего, повторяла она. Все образуется. Вернемся. Ох, да когда же оно все образуется-то… Вся жизнь так и проходит в тревогах. Ну, что толку вздыхать…
Семья подъехала к подножью Бурхан-халдуна, стали подниматься по склону. Потом, когда все закончилось, Оэлун не могла понять, как они всемером смогли пробраться по такой чаще. Она ехала за сыновьями — Темучжином, первым, за ним ехал Хасар. Как они пробрались через эти заросли мелких кустов, ив? Только Небо им помогало, потому что там, как говорят, и сытому змею не проползти, так густо разросся подлесок.
— Немало нам работы будет дома, — пошутила Оэлун, чтобы ободрить притихшую Темулун. — Ты посмотри, разорвали мы с тобой халаты. Да и ребята тоже. Будет чем заняться, когда вернемся.
* * *
День клонился к вечеру. Темучжин с матерью, братьями и сестрой оставались на холме, по-прежнему остерегаясь выходить из зарослей. Они уже увидели, кто напал на них: меркиты, племя, кочующее неподалеку. Опасаясь засады, беглецы решили переждать.
Мать сидела, прислонившись спиной к дереву, обнимая задремавшую дочку. Мальчишки затеяли на поляне шумную игру. Темучжина, старшего, среди них не было.
Оэлун думала о том, что все повторяется. Отец Темучжина, Есугай, отбил ее у первого мужа, меркита Чиледу. Он и мужем-то был всего ничего: они ехали к нему со свадьбы, когда Есугай, увидев в степи возок с красавицей Оэлун, решил, что она должна принадлежать ему. Он быстро съездил за своими братьями. Оэлун увидела, что три всадника, не отставая, гонятся за ними. Она уговорила Чиледу бежать: его убьют, а она все равно им достанется. А так хоть он будет жив.
Первое время Оэлун ждала, что ее отобьют, что приедет Чиледу. Но надежды было мало. Племя меркитов было слабым.
Время шло. Оэлун смотрела на облака. Она видела, как они оставляют тени на невысокой цепи холмов вдалеке, как эти тени, застывают неподвижно — как ее жизнь, которая будто остановилась после этого похищения. Или это плен? Захватили-то ее как добычу, думала она. И ничего-то теперь не поделаешь, ничегошеньки теперь не исправишь. Помоги, помоги мне, о Вечное Небо, молилась она первые дни, сжав зубы, помоги мне. Помоги мне. Ей казалось, что постоянная молитва, заклинание, должна быть услышана. Оэлун вглядывалась в ясное, равнодушное, всевидящее небо. Что со мной происходит, зачем? Зачем ты это допускаешь? Разве это мой дом? Разве я должна здесь жить? Разве этот разбойник — тот, кто должен быть моим мужем? И она продолжала вглядываться в облака, ползущие медленно, очень медленно. И в тень, которую они отбрасывали, которой покрывали холмы под ними.