—Может, и так, но, чтобы получить желаемое, о котором мы можем пока только догадываться, Амелия будет и впредь использовать Хейли, и использовать жестоко.
—Верно, — кивнул Митч. — Она видит, что это работает. Она дает нам информацию, которую мы вряд ли когда-нибудь нашли бы сами. Теперь мы знаем, что у нее не только забрали ребенка, но и сказали, безжалостно сказали, что он мертв. Неудивительно, что ее психика, уже нестабильная, не выдержала.
—Мы можем предположить, что Амелия пришла сюда за сыном, — заметил Логан. — И умерла здесь.
—Ну, ее ребенок тоже давно умер. Вырос, прожил жизнь и умер. — Харпер тяжело опустился в кресло. — Он мертв, как и она. Здесь она его не найдет.
Хейли, задремавшая в своей комнате, очнулась. Шторы были задернуты, и свет проникал лишь в узкую щель между ними. Освещенная этим лучиком света, Роз сидела с книгой в руках.
—Лили.
Розалинд отложила книжку и встала.
—Она со Стеллой. Стелла увела ее и мальчиков поиграть в другое крыло, чтобы не шумели здесь. Как ты себя чувствуешь?
—Вымотанной. И еще немного больно. — Хейли благодарно вздохнула, когда Роз присела рядом и погладила ее волосы. — Было гораздо больнее, чем тогда, когда я рожала Лили, больнее и дольше. Я понимаю, для меня это продолжалось всего несколько минут, но казалось, прошли долгие часы. Час за часом боль и жар... А к концу все расплылось. Они что-то дали ей, и она забылась, но это еще хуже.
—Думаю, настойку опия.
—Я слышала плач младенца. — Хейли свернулась клубочком и приподняла голову, чтобы видеть лицо Роз. — Вы же знаете, что бы ни происходило, когда слышишь первый крик своего ребенка, все чувства обостряются.
—Ее ребенка. — Розалинд взяла Хейли за руку. — Не твоего.
—Я понимаю, понимаю... Но в тот момент он был моим. Когда врач сказал, что ребенок родился мертвым, душераздирающие горе и неверие тоже были моими.
—Я никогда не теряла ребенка. Даже представить не могу эту боль...
—Роз, они солгали ей. Думаю, Реджинальд им заплатил. Они солгали, но Амелия знала. Она слышала плач младенца и знала. Это и свело ее с ума.
Розалинд повернулась так, чтобы Хейли могла положить голову на ее колени, и молчала, глядя на тонкий лучик света, пробивающийся между штор.
—Она этого не заслужила, — тихо сказала Хейли.
—Да, не заслужила.
—Какой бы Амелия ни была, что бы ни делала, она не заслужила этого предательства. Она любила малыша, только...
—Что только?
—Ее любовь была неправильной... нездоровой. Она не стала бы хорошей матерью.
—Откуда ты знаешь?
—Я чувствовала...
«Одержимость, — подумала Хейли. — Страстное желание, не знающее границ и преград».