— Можно карандашом на столе написать, — предложил Кирпичников.
— Только что смотрел, нету надписей, — ответил Кремнев. — Да и как ему писать — руки-то все время должны быть на виду.
— А как еще сообщение передать, ногами, что ли? — удивился Кирпичников.
— Точно, ногами! — обрадовался Сальников и упал на колени. — Сергей Николаевич, смотрите!
Кремнев не стал бухаться на колени, а просто наклонился.
На грязном полу большими кривыми буквами было выведено — «Лигово».
— Что это? — спросил Кирпичников.
— Сдается мне, это адрес, — сказал, поднимаясь с колен и отряхивая холщовые наколенники, Алексей Андреевич. — Но какой-то слишком приблизительный.
— Лигово… что же, весьма похоже, — согласился Аркадий Аркадьевич. — Кажется, Скальберг говорил, что малина у Белки именно в том направлении.
— Как вы собираетесь искать малину в Лигово без точного адреса? — спросил Сальников. — Там больше сотни дворов, еще больше заброшенных дач. Я там был недавно, удручающее зрелище.
— Если потребуется — весь поселок прочешем, — сказал Сергей Николаевич. — Мы Скальберга потеряли, агентами такого уровня разбрасываться нельзя.
— Там что — один из наших? — спросил Кирпичников.
— Лучший из наших.
Когда они вернулись на Лассаля, Кремнева уже ждали.
— Сергей Николаевич, — сказал дежурный. — Звонили из Лигово, с железнодорожной станции, какой-то Пантелеев. Мокрое, красное.
Кремнев бросился к телефону и потребовал связи.
— Алло! Там у вас наш человек. Да. Пантелеев? Ты нашел? Прямо дом? Таллиннское? А незаметно подобраться можно? Что?! Давно? Оружие есть? Тогда жди нас на станции, отправляемся немедленно!
Кошкин, стоявший рядом, спросил:
— Белка?
— Да, — кивнул Кремнев. — Там Перетрусов. Он сообщение отправил.
Ни один мускул не дрогнул на лице Кошкина.
— Остается лишь дежурная группа, — громко объявил он. — Остальные — проверить оружие и по машинам. Командовать буду сам.
1920 год. Малина.
Несмотря на то что день начался из рук вон, Белка окончательно убедился в своем фарте. Подумать только — мог валяться сейчас на Лиговке с отрезанной башкой, если бы у Тоськи, царство ей небесное, не лежала под матрасом волына. А ведь сам Белка еще и недоволен был: мол, что за дела, зачем? Век за тебя, Шило, бога молить буду.
А теперь Белка точно король! Конечно, фраер этот, купец, миллион вряд ли притащит. Но триста пятьдесят косых — всяко разно. Одна малина — не жить им. Сегодня у Белкина настроение не то. У него сегодня личная жизнь не сложилась.
Хотя, если подумать, племянница у старьевщика очень даже ничего себе. Да и Белка сам, несмотря на синяки и ссадины, не самая худшая пара. Да что там — худшая! — любая баба жизнь отдаст за право называться подругой Ванюрика.