— Дай бог, — как-то загадочно отозвался он. — Дай бог, чтобы это оказалось именно так. А теперь — спокойной ночи.
Он осторожно прикрыл за собой дверь и вышел.
Мне очень хотелось крикнуть ему: «Не уходи, побудь со мной!» — но я не решилась, а вместо этого лишь тихо прошептала:
— Спокойной ночи.
Хотя какая она, к черту, спокойная! В моей жизни еще никогда не было более жуткой ночи. Я лежала, пялилась в потолок и не могла заснуть, хотя очень хотела погрузиться в спасительный омут сна…
— Больше подобного я не переживу, — сказала я.
Боже мой, как я ошибалась! Если бы я только могла даже не знать, а догадываться, ЧТО мне предстоит пережить и испытать совсем скоро. В какую пучину ужаса, отчаяния и боли доведется мне погрузиться. И смогу ли я выстоять, не сойти с ума? Но тогда я всего этого не знала. И искренне верила в то, что пережитый кошмар сегодняшней ночи и в самом деле окажется для меня последним. И поэтому вскоре я смогла уснуть…
На следующий день я проспала почти до обеда. Меня никто не будил. И, проснувшись, я в первый момент улыбнулась лучам яркого солнца, которые даже сквозь шторы заглядывали в окно и освещали комнату. Но потом тяжелым грузом навалились воспоминания о событиях вчерашней ночи, и улыбка сразу растаяла на моих губах, как клубничное мороженое, которое я еще вчера вечером ела с таким удовольствием. В то время Эля была еще жива и здорова… Теперь я буду всегда ненавидеть это мороженое, потому что его вкус станет напоминать мне эту трагедию…
Паша и Людмила обращались со мной как с тяжелобольной. Спрашивали, как я себя чувствую, не нужно ли мне что-нибудь. И хотя я понимала, что такая забота свидетельствует об их любви, меня это раздражало, хотя я и не показывала своих чувств, чтобы их не обидеть. Саши дома не было, как я поняла, он не пришел ночевать вчера. После нашей беседы накануне, у меня сохранилось смутное чувство, будто о чем-то важном мы так и не поговорили. Мне очень хотелось видеть его, но я не решилась расспрашивать, когда он вернется. Впрочем, и Паша и Людмила, похоже, этого не знали и ждали его появления с не меньшим нетерпением и волнением. Я подумала о том, что они, в отличие от меня, хорошо знали и самого мэра, и его дочку, дружили семьями, поэтому им сейчас тяжелее, чем мне. Ведь я едва знала эту бедную девочку, чья жизнь оборвалась так внезапно и жестоко. Но, несмотря на это, боль и горечь в моей душе были такими острыми, словно я потеряла давнюю подругу… Погода была чудная — солнечная, теплая. Но меня не радовало ни голубое ясное небо, ни солнечные лучи. Я знала, что Эля никогда уже не увидит ни солнца, ни неба, ни зеленого раскидистого дерева, которое росло под нашим окном. И от этих мыслей было грустно и хотелось плакать. Пашка пытался меня растормошить, предложил съездить на речку, искупаться или прогуляться по городу, но мне никуда не хотелось идти. Мне хотелось остаться одной. Людмила, кажется, поняла мое желание, и я была благодарна ей за ее чуткость и понимание. Она вдруг «вспомнила», что в доме нет необходимых продуктов, хотя на самом деле холодильник был полон, и сообщила Паше, что они должны срочно ехать на рынок. Паша попытался было сопротивляться, ему не хотелось меня оставлять, я это видела, но в конце концов все же сдался, и они ушли. Я смотрела с балкона, как они загружаются в симпатичный зеленый «Форд» Людмилы, который я прозвала лягушонком. Я помахала им рукой, они мне тоже. Я даже нашла в себе силы улыбнуться. Они уехали. А я еще долго стояла на балконе. Вдруг я заметила знакомую «Волгу», которая подъезжала к дому. Из «Волги» вышел Саша и направился к подъезду. Мое сердце забилось чаще. Я хотела окликнуть его, но отчего-то мой голос сел, и я не смогла этого сделать. Я метнулась к зеркалу, пригладила волосы, критически осмотрела свое отражение в нем. То, что я увидела, меня не обрадовало. Бледное осунувшееся лицо, опухшие глаза. Неудивительно после такой ночи… К тому же я много плакала. Я хотела быстренько припудрить лицо и подвести глаза, чтобы не выглядеть бледной спирохетой, но тут же устыдилась своего порыва. Как могу я думать о такой ерунде после всего, что произошло?! К тому же Саше сейчас вряд ли есть дело до того, как я выгляжу. У него другие заботы. Но я все же не могла удержаться и чуть-чуть подрумянила щеки и подвела глаза контурным карандашом, подкрасила губы бледно-розовой помадой.