Мне стало обидно, я так ждала его, даже пожертвовала общением с любимой подругой, которую сто лет не видела, а он… Впрочем, я быстро одернула себя. Помилуй, грешница, блудница вавилонская, о чем ты говоришь? Как ты еще смеешь обижаться после того, что творишь сама? И я прикусила язычок, загоняя внутрь обидные слова, которые уже собиралась адресовать мужу. Вместо этого спросила, стараясь, чтобы мой голос звучал вполне спокойно:
— Где ты был, если не секрет?
— Гулял по городу, — ответил он и прилег на диван.
— Что, просто так гулял? Один?
— Ну да, а почему это тебя удивляет? Я что, не могу гулять один? — в его вопросе прозвучал вызов.
Я хотела было огрызнуться, сказать нечто вроде: «Ты можешь делать, что хочешь, мне все равно», но снова прикусила язык и сдержалась.
— Ты сердишься на меня? — невинно спросила я. — Если да, то я не пойму, за что. Мы как будто все выяснили, но если ты считаешь, что…
Он не дал мне договорить:
— Да ничего я не считаю, я просто устал, у меня раскалывается башка, и я хочу спать. Имею я на это право?
— Разумеется, — дрожащим голосом ответила я.
Он впервые разговаривал со мной таким тоном, и у меня даже слезы выступили на глазах от обиды. Я собиралась уйти и даже вышла за порог, но тут Пашка окликнул меня:
— Маша, подожди.
— В чем дело? — мой тон был предельно сух и холоден. Я стояла в дверях, не спеша подходить к нему.
— Подойди ко мне на минутку, пожалуйста, — попросил он совсем другим тоном, даже немного жалобным.
— Что надо? — я медленно приблизилась.
— Машка, прости меня, я идиот! Я же люблю тебя! Что-то со мной творится последнее время, я сам не свой.
Ах, милый, если бы ты знал, что творится со мной! И чья я…
Он взял мою руку и начал целовать ее. С одной стороны, мне было приятно, что непонятный приступ раздражения с его стороны миновал и он снова стал прежним, мягким, любящим и нежным Пашкой. Но с другой стороны, мелькнула подленькая мыслишка: ну что за мужик, даже рассердиться как следует не умеет, сразу начинает извиняться, как маленький! Вот Саша бы на его месте вел бы себя совсем иначе. И хотя я никогда не видела его в гневе, но даже в тех случаях, когда он был чем-то недоволен или просто держался со мной холодно, я терялась, робела и не знала, как отвечать. Значит, мне нравится грубая сила, нравится подчиняться и быть слабой? Глупость, ведь Саше я не подчиняюсь, ему это и не нужно. Он знает, что если пожелает, то это произойдет, но ему этого не надо. Пока. Я рассердилась на себя за дурацкие мысли, поспешно обняла Пашу и поцеловала в губы. Только сейчас я почувствовала, что от него пахнет спиртным. Вот уж на него не похоже!