Лефорт встретился с ним в 1715 году и пригласил его сопровождать в Санкт-Петербург Леблона, который должен был стать «генеральным архитектором» Петра. Растрелли принял это приглашение без колебаний, хотя контракт с царем требовал от него много работы в разных областях. Контракт обязывал его работать архитектором, скульптором и изготовителем медалей, а также обучать всем этим искусствам учеников. Он должен был изготовлять статуи из мрамора и бронзы, а также бюсты живых людей из воска и гипса. Также его обязывали обеспечить декорациями и механизмами театр, оперу и комедию. Первоначальный контракт Растрелли был заключен на три года, начиная с 19 октября 1715 года. Ему положили жалованье в 1500 рублей. Растрелли прибыл в русскую столицу весной следующего года. Вместе с ним приехал его шестнадцатилетний сын Бартоломео Франческо.
Последующие годы показали, что выстрел, сделанный Лефортом наугад, оказался удачным. Растрелли остался в России и жил здесь до самой своей смерти.
Благодаря возможностям и привилегиям, полученным под покровительством царя, — контрактам, гарантированным средствам к жизни и сравнительному отсутствию соперников — Растрелли показал, что он стоит затраченных на него средств. Скульптором он был не особо выдающимся, но смог стать очень хорошим посланником существовавших тогда художественных тенденций Франции и Италии. Он нес то, в чем нуждался Петр, — западную культуру.
Конечно, на Растрелли оказала влияние французская скульптура времен Людовика XIV, окружавшая его в Париже. Однако с большим основанием истоки его стиля можно найти в Риме и в творчестве последователей Бернини (который сам испытал сильное влияние французского стиля), а также в позднем флорентийском барокко, с которым Растрелли был знаком до своей эмиграции во Францию в 1700 году.
В своем творчестве Растрелли не ограничивался рамками какого-то определенного направления. Его стиль на протяжении всех двадцати восьми лет пребывания в России менялся и оставался совершенно индивидуальным. Он ничего не мог использовать из русского искусства, поскольку в России ничего не подходило для его задач. О нерелигиозной скульптуре до реформ Петра практически не слышали, а в русских церквах статуи не дозволялись. И потому от приехавших скульпторов требовалось воспроизвести в Петербурге лучшее из того, что они видели на Западе. Архитектором, который, получив достаточную свободу рук, связал в своем творчестве широко распространенные в России традиции византийской Москвы и западного Ренессанса и из этого союза вывел истинно русский стиль барокко, стал сын Растрелли.