– Где тут благословляться, – развел руками Душило посреди Михайловой обители. – Сам видишь, чернецы рты разевают, мух глотают. Поедем лучше к Феодосию.
– Ладно. Только я поеду без тебя, дядька.
– За что ж такая немилость? – удивился кормилец.
– За то, что ты мне шагу ступить без тебя не даешь, – сердито ответил Ростислав. – А я уже вдовый князь, между прочим. Мне скоро двадцать пять.
– Двадцать и три, – поправил дядька. – Ну, Бог с тобой, чадо. Авось, у монахов с тобой не сдеется ничего худого.
Ехали по мелководью Днепра, весело гомонили, разбрызгивали конскими копытами прозрачную воду. Давно уже наверху показались деревянные стены монастыря, но уходить от теплой по-летнему реки не хотелось. Ростислав спрыгнул с коня, быстро скинул одежду и сапоги. С гиканьем метнулся в воду, поплыл, шумно отфыркиваясь. Отроки, следя за князем, не вдруг заметили двух чернецов, спускавшихся от монастыря к реке с большой корчагой в руках. Обойдя дружинников стороной, они зашли в воду и опустили в нее горло корчаги.
– Монахи, – присвистнул кто-то из отроков. – С пустой корчагой.
– Дурная примета!
Кмети неторопливо приблизились к чернецам.
– Чего тут шляетесь, дармоеды? – грубо спросили.
– По воду пришли, сынки, – безмятежно ответил долговязый чернец с кучерявой сединой, торчавшей из-под скуфьи на голове.
– Экая ты длинная жердина, – сказали ему.
– И горшок для каши сверху нахлобучен.
– Да тебя в огород ставить, чернец, ворон отпугивать.
Монахи вышли из воды, неся полную корчагу. Один из дружинников подобрал с земли крупный камень, метнул в сосуд. Корчага треснула и пролилась.
– Пошто беззаконие и срамоту творите? – уже без приветливости спросил долговязый монах. Второй, похожий на послушника, охнул и взмолился:
– Не троньте нас, мы люди Божьи!
– Божьим людям не положено переходить путь князю!
– Ну вы, рубища драные, какое у вас оправдание есть? А если нету, то мы вас сейчас в реку макнем, а выловить забудем.
– Сынки, – покачал головой седой монах, – злое дело делаете, Богу не угодное. Вам бы просить молитв о душах ваших и плакать о скорой погибели, а не скверноту изрыгать. Кайтесь, сынки, в грехах своих, чтобы умилосердить Бога. Суд ваш уже над головами вашими: все вы с князем вместе погибнете в реке, как нам грозитесь… Брат Онисифор, отойди-ка подалее.
На берег, отплевываясь, вышел Ростислав.
– А ну-ка повтори, старый, что ты сказал!
– Да ты ведь все слышал, князь.
– Он сказал, что желает тебе утопиться, князь! – злобно перетолмачили отроки.
– Это ты мне пророчишь утонуть в воде, – процедил Ростислав, – когда я с детства плаваю как рыба?!