— Подожди, Дима, — опешил Миша. — Ну, зачем ты так сразу…
— Миша, — уже от двери сказал тот, — этот фильм снимается на мои деньги. Не Госкино нам средства выделяет, а я выкладываю их из своего собственного кармана. И если ты думаешь, что я стану оплачивать людей, воспринимающих кинопроизводство исключительно как средство пополнения семейного бюджета, — пусть даже это твои друзья, — ты глубоко ошибаешься. Я просмотрел отснятый материал. Он мне не понравился. В фильме может быть неудачный план. Неудачный эпизод. Неудачная сцена. Здесь — неудачный режиссер. Разговор закончен.
Дима и Вадим вышли из зала.
— Ну и как тебе? — спросил Дима, когда они вышли на улицу и направились к Диминому «БМВ».
— Дим, зря ты на них накинулся. Нормальный фильм получается. Ботва схавает.
— Вадим, мне не нужен нормальный фильм, пусть даже я с ним смогу выйти на ноль. Мне нужен фильм хороший, способный приносить прибыль. Понимаешь? — Дима снял машину с сигнализации. — Чтобы его не хавали, а в очередях за билетами стояли. Чтобы кассеты с точек разметали в момент. Чтобы не я бегал за телевизионщиками, умоляя показать фильм в прайм-тайм, а они за мной. Вот чего я добиваюсь.
— Ты прямо голливудским магнатом стал, — улыбнулся Вадим.
— Нет, Вадим, не стал. В Голливуде все проще. Можно снять десять плохих фильмов, потом один хороший. И продать те десять в нагрузку к этому одному. А у нас так не получится. У нас на десять отличных один средний — и то много.
— А когда ты год назад этой лажей занялся, я думал, у тебя ничего не получится, — признался Вадим.
Год назад Дима взялся продюсировать Мишиного «Гамлета». Он откупил права на постановку и, заняв деньги у отца, доделал фильм. До сих пор Дима считал, что ему повезло. Помогло проснувшееся вдруг нахальство, спавшее до этого мирным сном на протяжении девятнадцати лет. Картина, как ни странно, пошла. Была куплена крупной европейской кинокомпанией для мирового проката, несколько частных телесетей приобрели право на показ фильма по кабельным каналам, а американцы даже закупили права на съемку ремейка. Дима не только вернул средства, вложенные в рисковую картину, но и заработал сумму, почти в десять раз превысившую расходы. Более того, он все еще продолжал получать роялти с мирового проката. Наверное, американская картина сделала бы куда более серьезные сборы, но Дима был рад и этому. Для российского кинематографа прибыль даже в пару миллионов долларов — уже большой успех, а тут…
— Дмитрий Вячеславович? — прозвучал за спиной Димы солидный раскатистый баритон.