— Я и говорю, что думаю, — огрызнулась Наташа. — Сколько же там килограммов этой гадости? — поинтересовалась она.
— Откуда мне знать, сколько? Я что, взвешивал? — проворчал Валера.
— Дай посмотреть! Никогда в жизни не видела наркотиков, — попросила Наталья, возбужденно сверкнув глазами.
— А чего на них смотреть-то? Порошок, он и есть порошок, только специфический.
— Тебе что, жалко?
— Да пожалуйста, любуйся, — проворчал Валерий и вытащил рюкзак из-под кровати. — Между прочим, с покойником нужно что-то решать в срочном порядке. В номере батареи шпарят вовсю, если он здесь полежит еще немного, будет полный алес.
— Фу, не напоминай мне об этом кошмаре, а то меня снова тошнить начнет; — брезгливо сморщилась Наталья. — Ничего себе, — присвистнула она, увидев содержимое рюкзака. — Это же особо крупные размеры. Ну а если сюда приплюсовать еще и покойника, тогда... Статья на пожизненное заключение тянет, причем в колонии строгого режима, — выдала свой приговор девушка. — Возможно, даже с полной конфискацией имущества, — добавила она, решив окончательно добить присутствующих.
— Ну ты, Кашина, молодец, как всегда, в своем репертуаре — успокоила так успокоила, — проворчала Маргарита, со страхом таращась на рюкзак. — Тебя хлебом не корми, дай только свой черный юмор куда-нибудь вставить.
— Ой, ребята, что-то мне нехорошо, — простонала Наталья, не обращая внимания на ворчание подруги. — Ведь у этого «золотого» рюкзачка наверняка хозяин имеется. И я подозреваю, это не тот, что лежит сейчас под кроватью, а тот, кому наркотики везли. И если он вдруг узнает, что мы тоже знаем про... Ну блин, и влипли. Вы как хотите, а я сматываю отсюда удочки, и гори все ясным пламенем. Ничего не знаю и знать не хочу, — решительно проговорила она и повернулась, чтобы направиться к двери.
— Это кто здесь знать ничего не хочет? — спросил Бобриков, выныривая из ванной комнаты.
— О господи! — испуганно вскрикнула Наташа. — Иван Иваныч, предупреждать же надо, прежде чем выскакивать, как черт из табакерки. Вы так долго были в ванной, что мы про вас и забыли.
— Что-то желудок у меня совсем расстроился, — болезненно сморщился он. — Наверняка на нервной почве. Ну, что тут у вас происходит?
— Да вот прикидываем, сколько лет тюрьмы за это все могут дать. Подумали и пришли к выводу, что меньше, чем на пожизненное, нечего и рассчитывать, — с сарказмом усмехнулась Наташа. — Но можно пойти и другим путем.
— Каким другим? — не понял Бобриков.
— Все очень просто до банальности — надо эти наркотики продать. Иван Иванович, у вас случайно нет покупателя на этот «ходовой» товар?